Перевожу взгляд на Яса, кобель. Глаза горят, слюной ещё начни капать. Держу лицо, стараясь ничем себя не выдать, ни вздохом, ни взглядом, хотя очень хочется одному морду расцарапать, другому — яйца открутить.

Этим вечером я вернулся в гарем, мне даже вещи принесли. Счастью гадёнышей не было предела. Ночью спал плохо, что в моём случае, чревато. Некрасивый, с синяками и мешками под глазами я точно ничьё внимание не привлеку, разве что кто пожалеет. Менять свой распорядок дня не стал, утром упражнения и разминка, затем баня и все необходимые процедуры, завтрак. Передвигаться по замку мне не запретили, поэтому гулял в саду с дедом и Багирой. Кошка теперь жила со мной в комнате, в зверинец я её не отдал.

Дед таскал мне книги, я копался в своём саду. Убивал время как мог, но на глаза Ясимару показывался регулярно, стараясь выглядеть при этом как можно лучше и сексуальней. На ночь стал пить травы, что бы высыпаться.

Сказать откровенно, мне было очень плохо, внутри всё рвалось, плакало и стенало. Я влюбился. Пренебрежение столь желанного мною мужчины, причиняло жуткую боль.

Так прошло несколько дней.

В отличие от меня, новенький жил в гареме, смотрел на всех свысока, вёл себя как последняя стерва, доводя всех и каждого. Ко мне он цеплялся регулярно, но влиять на него я даже не пытался, правитель должен сам разобраться и определиться, кто ему дороже.

Играя в саду с кошкой, увидел владыку с его новым наложником, тот что-то весело чирикал. Увидев меня, с Багирой в один момент изменился, надул губы и капризным голосом заявил:

— Я хочу себе эту кошку, — ты, бля, ещё ногой топни.

Протянув руки, попытался схватить Багиру, кошка зашипела и ударила лапой, даже не выпустив когти. Что тут началось, вой поднялся такой.

— Вы должны убить эту кошку, она меня поцарапала, — визжало это чудовище.

Я, опустившись на колени, прижал Гиру к себе, глядя в глаза повелителя, передал взглядом всё, что я думаю по этому поводу, пусть только попробует, не прощу.

— Она даже когти не выпустила, хватит скулить, — пытаюсь заткнуть эту сволочь.

— Да как ты смеешь со мной так разговаривать? — опять визг, — Вы что, ничего не сделаете, его нужно наказать, он непочтительно ведёт себя с владыкой и его фаворитом?

Развернулся, сучёныш, к Ясу.

— Ты забываешься, я не раб, — шиплю я, убью ведь и меня оправдают.

— Пойдём, покажем твою руку лекарю, — отмирает демон.

Тварь мелкая, ругаюсь про себя. Что он возжелает отнять у меня в следующий раз?

— Ясимар, я могу войти? — спрашивает дракон прежде, чем переступить порог кабинета владыки демонов.

— Да, конечно, проходите, присаживайтесь. Вы хотели о чём-то поговорить?

— Я хочу поговорить о своём внуке. Я хочу забрать его отсюда. Назначьте цену, я выкуплю его и увезу. — Адрианарс серьезен, как никогда.

В кабинете повисает тишина. Тяжёлый взгляд дракона буравит взглядом слегка сжавшуюся фигуру демона.

— Нет, я не могу, — наконец-то раздаётся ответ.

— Я тебя не понимаю, мальчик. Ты знаешь что он особенный, в нём кровь пяти сильнейших, он очень молод и раним, не смотря на свой острый язык и браваду. Он с детства лишён любви. Когда отдал своё сердце тебе, ты его растоптал, да ещё с кем, — брезгливо скривился дракон, — Этот истеричный интриган не стоит даже волоска моего внука, когда ты это поймёшь, может быть поздно. Я подожду ещё немного, а потом, ты сам знаешь, меня не остановишь ни ты, ни твой друг, который так неосторожно подарил тебе такое сокровище.

Двери за драконом закрылись, владыка сидел, полностью погрузившись в себя.

Мне снова не спалось, уже не помогали травы, я сидел в своём саду в обнимку с гитарой, у ног лежала Багира. С губ рвалась песня, почему именно она, не знаю. Видно подходила моменту и душевному состоянию.

Луч солнца золотого

тьмы скрыла пелена.

И между нами словно

вдруг выросла стена.

Ночь пройдёт, наступит утро ясное.

Знаю счастье нас с тобой ждёт.

Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная, солнце взойдёт, солнце взойдёт.

Петь птицы перестали,

свет звёзд коснулся крыш.

В час грусти, и печали

ты голос мой услышь.

Ночь пройдёт, наступит утро ясное.

Знаю счастье нас с тобой ждёт.

Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная, солнце взойдёт, солнце взойдёт

Аааа солнце взойдёт

Аааа солнце взойдёт

Аааа солнце взойдёт

Аааа солнце взойдёт

Тихонько в сад проскользнул отец, Гира только приподняла голову и, провела, его взглядом, предупреждающе рыкнув.

— Ну и долго ты собираешься сопли на кулак наматывать? Делать что-то будешь? — выдал "любящий" отец.

— У тебя есть предложение? Что я по твоему должен сделать? — отвечаю ему, — Я тут знаешь о чём подумал? Будь мне отведено сто лет жизни, я бы знал, что сейчас рассвет моей молодости и красоты. И продлится он лет десять, максимум. И я бы боролся, из последних сил боролся, потом бы ушёл, начал жизнь заново, может даже женился и родил тебе внука, состарился и умер. Но ты пойми, этот мальчик не первый и не последний. Сколько мне придётся это терпеть и бороться, сто лет, двести, триста? Мне больно, я полюбил, отдал ему своё сердце. Я сгорю, выжгу себя до дна этой болью.