Мы встали в сторонке и наблюдали за действом. Парочки покачивались в такт музыке. Девушки все нарядные, как золушки на балу. Каждая одела лучшее из своего гардероба. Парни тоже старались принарядиться. Тот, кто помоложе и помоднее, щеголял в джинсах. Более старшее поколение можно было увидеть в отживших уже свой золотой век брюках-клеш.

— Что стоишь, как памятник? — дернул меня за руку Быков, когда заиграло бодрое диско от Boney M (диджей молодец, знает толк в музыке), — Пошли танцевать. Это же новая песня моей любимой группы. В этом году только вышла.

Я хотел возразить, мол, трезвый не умею, но уж больно зацепила меня песенка, в которой задорно пелось о Григории Распутине и царской России. А пофиг. Гулять, так гулять.

Я вышел чуть ли в самый центр и поймал “волну”. А потом изобразил ее в прямом смысле этого слова. Изогнувшись и пропустив через все тело. Так никто не танцевал. Поймав на себе несколько удивленных взглядов, я быстро сообразил, что отсвечивать ни к чему и перенял общую тактику местной хореографии: переставлял ноги, подергивал плечами, и руки при этом, держал согнутыми в локтях.

Получилось, как у всех, ни лучше, ни хуже. Не Майкл Джексон, но почти, как Леонтьев. Тем более, что в это время танцевать он не умел еще.

Пока я осваивал “современные” танцевальные техники Быков притащил откуда-то из гущи танцпола двоих девчонок. По закону подлости одна была страшненькая, а другая просто… Некрасивая. Я было хотел сделать вид, что не с Быковым, но тот, расплывшись в улыбке кота Леопольда, хлопнул меня по плечу и громко воскликнул:

— Андрюх! Познакомься! Это Зина и Рита. А это… Мой лучший друг. Андрюха!

Я кивнул простушкам, а сам задумался. Их имена прозвучали как-то знакомо. Вспомнил… Созвучно с “Зита и Гита”. Фильм такой есть.

Много лет советские кинотеатры битком набивает. Любовь советских людей к индийским фильмам была бешеная. Столько красок и эмоций, и никакой антисоветчины. На сеансы ходили семьями и причем по несколько раз на один и тот же фильм. Зритель проживал вместе с Митхуном ту жизнь, которой ему не хватало в реалии. Дерутся, пляшут, рыдают, женятся… И всегда торжествует добро и справедливость. Я сам обожал “Танцора диско”. Жаль, что такие фильмы потом канут в Лету…

Девушки рдели под комплиментами Антона, жеманно хихикали, чуть покачиваясь в такт музыке. Мой друг, казалось, совсем переключился на них и забыл про меня.

Но потом одна из “принцесс” (Гита или Зита, я не понял), сказала, что они ненадолго отлучатся, надо носик припудрить, и скоро вернутся. Просили никуда не уходить.

Антон в ответ прижал руки к груди и сказал, что будет стоять здесь до скончания веков.

Девчонки хихикнули и скрылись в толпе.

— Валим! — Тоха схватил меня за руку.

— Почему? — не понял я.

— Да у меня соседка пенсионерка краше выглядит.

— Так, а на фига ты их привел?

— Они сами прицепились, неудобно было как-то отбрехиваться.

— Ну Быков, ну дурак. А если тебя в Загс потащат, тоже неудобно отказать будет?

— Да не нуди ты, бежим, пока они не вернулись.

— Мы теперь весь вечер бегать будем? Может скажешь им правду. Или придумай что-нибудь. Что ты женат, например…

— Ну Андрюх, ну пожалуйста… Не могу я так с девчонками поступать. Пошли, а? … Ух ты! Смотри какая!

Быков сразу забыл про свои комплексы и сделал стойку, как охотничий пес. В центре площадки неспешно и жеманно изгибалась дива в обтягивающем, как змеиная кожа платье. Антон смотрел на нее, как первоклашка на сливочный пломбир.

Я потряс Антона за плечо:

— Остынь, Ромео. Видишь, там хмырь возле трется, это ее парень или муж. Пошли покурим.

— Ты же не куришь? — очнулся Быков.

— Надо же когда-то начинать. Есть сигарета?

Мы вышли за пределы “загона”. Быков достал “Родопи”. На двухцветной пачке был изображен греческий гребной парусник. Он протянул одну сигарету мне и чиркнул спичками:

— Ты что курить-то начал? Саныч узнает, из секции выгонит.

— Ну тебя же не выгнал.

— Так я скрываюсь.

— Да ладно, ты действительно думаешь, что тренер не знает. Это мальков за это исключает. А тебя лося поздно учить. Только портить.

— Парни, — к нам подошел мажористого вида тип.

Цветастый пиджак несоветского кроя. Духцветные ботиночки под Аль Капоне, и яркие брючки, как у Куклачева:

— Закурить не будет?

Обычно после таких фраз (особенно на дискотеках, и не дай бог, провинциальных) просящий пытается ударить в морду. Независимо от результата его просьбы. Но в данном случае, оппонент больше напоминал знаменитого дрессировщика кошек, ну или ведущего АБВГД-йки.