– Конечно.

Борис протянул мне документ. Я внимательно изучала каждую букву.

– Настоящий, – прокомментировал Борис.

– Борис Вениаминович Вересов. А имя Вашей бывшей жены Валентина, а не Эвелина.

– Эвелина была первой, а Валентина последней.

«Они с Васькой два сапога пара. У него тоже много жен было».

– Красивое имя – Эвелина, необычное. Она иностранка была?

– Вовсе нет. Русская и даже рабоче-крестьянского происхождения: мать – дворник, а отец – слесарь-сантехник. Непонятно, где ее родители откопали такое редкое имя для своего чада.

– А Вы – из дворян?

– Представьте себе, да. Мои предки все поголовно служили в армии за царя и Отечество, а один из них воевал вместе с Суворовым, был другом знаменитого генералиссимуса. Прадед был репрессирован в тридцатые годы. Из всей большой семьи Вересовых остались мой отец и я.

– Значит, Эвелина была Вам не пара.

– Александра, Вам не идет язвить, лицо у Вас доброе. Если хотите, то расскажу об Эвелине. Я женился на ней из-за ребенка. Хотелось иметь сына, чтобы продолжил нашу фамилию. Но оказалось, что ребенка она родила не от меня. И денег у меня в то время было недостаточно для такой красавицы, как Эвелина. Одним словом, она меня бросила из-за одного новоявленного толстосума.

Я чувствовала, что меня развозит, и надо прекращать эти посиделки. А Бориса жаль, не те попадались ему бабы. Он мечтает о сыне. Сомневаюсь, что Васька родит ему сына. На нее не похоже, что она собирается обзаводиться детьми. По крайней мере, ни в одном своем браке она не завела ребенка, если не считать первого ее замужества. Тогда она сделала аборт, ей было всего шестнадцать лет. Собственно, какое мне дело до Бориса? Завтра он уедет к своим хлебам во Владимир, и я никогда не увижу его больше. И чудесно. Мы с ним настолько разные, что даже говорить нам вместе не о чем. А Васька? У нее своя жизнь, мы были и останемся с ней чужими.

Я постелила Борису на диване в маминой комнате. Он лег и, видимо, сразу заснул, потому что было тихо. Ко мне сон не шел. События сегодняшнего дня взбудоражили меня. Зачем я рассказала ему про Аркадия? Он спросил, была ли я замужем? Зачем я рассказала все? Могла бы и промолчать. Для таких, как я, лучше не пить спиртное вовсе. Я ворочалась в постели, вставала, ходила по комнате.

Аркадий. Снова вернулась старая боль. Мы познакомились с ним, когда я училась на втором курсе института. Моя подруга пригласила меня к себе на день рождения. Аркадий был ее двоюродным братом. Мы тогда проболтали с ним весь вечер. Оказалось, что мы любим одни и те же фильмы, читаем одни и те же книги. Он был отражением моего «я». Мы дружили с ним три года. Мама не разрешала мне рано выходить замуж. «Тебе надо получить образование. Выйдешь замуж, пойдут дети. Кто сидеть с ребенком будет? Доучись сначала до пятого курса. Перед дипломом и поженитесь», – решила за меня мама. Я во всем слушала свою маму. Да и что могло случиться с нами, мы так сильно любили друг друга.

Я перешла на пятый курс института. После нового года вопрос о свадьбе был решен. Наши родители познакомились друг с другом. Свадьбу решили играть в июне, после защиты дипломного проекта. Я тогда же, зимой, купила себе фату. Получилось так. Мы с подругой однажды зашли в свадебный салон, хотели посмотреть на платья. И вдруг на манекене я увидела эту фату. Именно в такой фате я представляла себя на своей свадьбе. Подруга отговаривала меня, мол, примета плохая, но я купила фату. Пусть полежит полгода, что с ней сделается. Я так и не надела эту фату. Она до сих пор лежит в нарядной коробке в шифоньере. Иногда я достаю ее. Она уже не такая красивая, как была раньше. Четырнадцать лет прошло. А я так и не вышла замуж, и теперь никогда уже не выйду.

Васька расцвела в ту весну дикой, шальной красотой. Сначала мы не обращали с мамой внимания на Ваську. А она меж тем цвела, что маков цвет в свои шестнадцать. Она как-то вдруг разом округлилась, похорошела. Куда девалась ее угловатость? Точеная шейка, плечи, округлая грудь, гибкая талия и ноги от подмышек – все это венчала изящная головка с копной белокурых волос, с яркими зеленовато-серыми глазами и влекущим изгибом пухлого грешного рта. Она в то время пробовала свою силу. Васька не хотела увести у меня Аркадия, она только немного пококетничала с ним. А он пошел за ней, как бычок, которого повели на веревочке. Ваське мой Аркадий был не нужен. Она поиграла с ним, и бросила, он ей стал скучен. А я все ждала, что он вернется ко мне. Мысленно, я представляла, как он униженно просит у меня прощения. Я не сразу, но прощаю его. Мы миримся с Аркашей. А дальше все идет, как было задумано: свадьба и все такое прочее. Но он не пришел ко мне.

У нас дома тогда разразился скандал. Мать била Ваську всем, что попадало под руку. Отца дома не было, а то бы он, конечно, заступился за любимицу. Васька, в чем была, выскочила из дома и убежала. Ее искали с милицией. Она жила на даче у своего приятеля. Сестру вернули домой. Через два месяца выяснилось, что она беременна. Ее срочно выдали замуж. Парень был старше сестры на два года и осенью его забрали в армию. Жизнь соломенной вдовы, да еще с ребенком на руках, Ваську не устраивала. Васька сделала аборт. «Доброжелатели» сообщили об аборте Васькиному мужу. Тот написал ей гневное письмо, а в конце приписал: «Ты мне больше не жена, видеть тебя не хочу».

А я еще долго ждала Аркадия.

Коллектив на моей работе был преимущественно женским, мужчина был только один – начальник отдела. Он сразу обратил на меня пристальное внимание, часто подходил с советами, нахваливал мою работу, делал комплименты. И вскоре посватался. Он был значительно старше меня, потасканный жизнью и бабами, в очередной раз в разводе. На работе он почти ничего не делал: ходил на перекуры, гулял по другим отделам, подписывал редкие бумажки, вел табель и пил кофе. Но после обеда кофе его не спасал, и он частенько задремывал над какой-нибудь бумажкой. Я, конечно, замуж за него не пошла. Похвалы сразу кончились, он стал ко мне всячески придираться, хоть беги с работы. Да еще и зарплата была совсем маленькая, но я терпела, так как не представляла, куда можно устроиться с моим образованием: не цветочками же торговать. Некоторые мои однокурсницы подались в торговлю, но ничего хорошего там не нашли. Одни работали без выходных, другие – по двенадцать часов, да еще и с уборкой магазина, третьим сразу предлагали более высокую оплату, но за дополнительные (интимные) услуги. К счастью, любвеобильный начальник быстро нашел себе другой объект, девчонку еще моложе меня. Она не стала «кочевряжиться», зато, став законной женой, начала денно и нощно пилить супруга за его неприлично маленькую зарплату. Вскоре он уволился из библиотеки, пошел служить менеджером в фирму своего тестя, с которым они были ровесниками. Думаю, там ему спать на работе не приходится.