— Тор, я думала, что ты умер, — жалобно пожаловалась, уткнувшись в его грудь, — я же видела, как он убил тебя и бабушку, — она слегка отстранилась от него.

— Все живы, Лина, ты слышишь меня. Все живы. Не знаю как, по всей видимости, это благодаря Илинарии, но мы все остались живы, кроме Агрея и его прихвостня — старика Иерхонима. Любимая, как же я тосковал по тебе, — крепкие ладони обхватили девичье лицо, большие пальцы стёрли дорожки слёз. — Не плачь, моя илинария. Теперь всё будет хорошо. Я больше никому не позволю обижать тебя.

Огромные синие глаза, блестящие от слёз, смотрели жадно на него, словно хотели запомнить навсегда именно таким.

— Как ты назвал меня? — прошептала, наконец, Лина, когда улеглась первая буря чувств.

— Илинария, — улыбнулся он, — так называют ещё и истинную половину, предназначенную богами в жёны.

— Тор…, ты сейчас не шутишь? — Лина боялась дышать. Она, как будто вынырнула из какого-то странного сна, где всё было необыкновенно красиво и сверкало первозданной чистотой, но там было невообразимо холодно и одиноко. В том странном сне, только Золотинка поддерживала её, согревая сердце, а иначе она бы умерла от пустоты вокруг себя.

— Глупенькая, как же я могу шутить, если люблю тебя, — он нежно поцеловал её. — Выходи за меня замуж, родная?

— Ущипни меня, — попросила Лина, и его бровь удивлённо поползла вверх. — Тор, я же сейчас соглашусь, — слабая улыбка скользнула по губам. — И тебе придётся терпеть женщину с сине-зелёными ногтями рядом с собой всю жизнь. — Тор и Илинара, — проговорила она. — А, ну всё это в бездну, лучше поцелуй меня, — прошептала, поднимаясь на цыпочки.

— И то правда, — мужские губы припали к женским. Поцелуй, который сначала начинался как ласковое касание, от нежности, что захлёстывала сущность мужчины, постепенно менялся, становясь всё жарче и требовательнее. Сильные руки изучали каждый изгиб, знакомясь заново с гибкой спиной и округлыми бёдрами. Лина только тихонько постанывала, когда его руки, осмелев, принялись завоёвывать всё новые и новые территория. Но внезапно он отстранился и, уткнувшись в её лоб своим, постарался восстановить дыхание.

— Что-то случилось? — она ещё таяла в его горячих руках, надеясь на продолжение.

— Я хочу, чтобы ты на нашей свадьбе была чистой, — поглаживая её по спине, произнёс он. — Хотя видят высшие, каких мне стоит усилий, чтобы оторваться от тебя. Лина, ты заслужила обряд непорочной невесты в храме, и я хочу, чтобы ты прошла через него вместе со мной.

— Это так важно для тебя, любимый? — она, затаив дыхание, вглядывалась в его потемневшие от страсти глаза.

— Это важно для тебя, любовь моя. Это сказка, что храм дарит своим детям в этот день, — он поцеловал её в нос и отстранился. — Идём, — потянул за руку к выходу, — посмотрим на звёздное небо Драготариуса. В этом мире ещё столько прекрасного, и мне непременно надо тебе всё показать.

— Хорошо, — согласилась Лина, — давай начнём с неба.

Они вышли на улицу. Ночь плотным покрывалом уже укутала землю, высоко над головами, сверкая причудливым светом, светились далёкие звёзды.

— Смотри, — прошептал Тораган, не отрывая взгляда от её лица, — вон там, на северо-западе горит Полночный Всадник.

— Да? — тихо произнесла Лина, всматриваясь в его тёмные глаза. Мгновение и Тораган, не выдерживая, тянется к её губам.

— Я покажу тебе их потом, — сообщает ей между страстными поцелуями, от которых горит всё внутри.

— Я согласна, — стонет ему в губы девушка.

Одион нашёл их ранним утром, спящими у входа на камне. Лина сидела у Торагана на коленях, склонив голову ему на грудь. Он, обнимая её, привалился своим мощным торсом к скале.

— Доброе утро, — поздоровался жрец. Всё-таки предчувствие никогда не обманывало его, и эти двое нашли друг друга, — если вы хотите узнать день, то пришли как раз вовремя, — сообщил он им и, пряча улыбку, пошёл внутрь храма.

Лина спросонья не сразу поняла, где находится. На душе было необычайно светло и радостно. Она давно не была такой счастливой. Весь мир вокруг бушевал яркими красками, звуками и запахами. Лина могла поклясться, что в небе витает слабый цветочный аромат. Тораган легко приподнялся вместе с ней, поставив её на ноги, и они, отправились вслед за служителем.

Одион стоял у дальней стены, на которой мерцали небольшие огоньки, вспыхивающие то здесь, то там.

В его руках была нефритовая чаша, инкрустированная тёмным металлом. В ней, слабо дымя, были зажжены благовония. Пожилой драготар, закрыв глаза, что-то быстро произносил, периодически открывая глаза и поднося чашу к стене, чтобы дым от неё попадал на мерцающие огни. Жрец уже несколько раз проделывал это, всматриваясь во что-то, только ему ведомое на стене, но что-то смущало его, и он начинал всё сначала.

— Ничего не пойму, — пробормотал, не выдержав, он.

— Что-то не так? — Тораган стоял за его спиной, держа за руку девушку.

— Сегодня, — удивлённый Одион повернулся к ним. — Вас ждут здесь сегодня.

— А как же гости? — удивлённо повернулась Лина к Торагану. — Никто ведь не успеет.

— Этот обряд для тебя, Лина, — улыбнулся жрец, — так богиня благословляет жён Правителя. Для гостей будет потом.

Тот день она запомнит навсегда во всех мельчайших деталях.

Утром пришли две молчаливые, неулыбчивые драготарки и отвели её в нечто похожее на турецкие бани. Со своими советами не лезли, просто были недалеко, ненавязчиво помогли помыться, предлагая то различное натуральное мыло — жидкое и сухое на выбор, то мочалки и полотенца. Прополоскали в каких-то травах вымытые волосы. И всё это молча. Только потом она узнала, что в этот день не положено зубоскалить, чтобы не спугнуть удачу, поэтому и не разговаривают местные женщины, любительницы посмеяться. Когда она оделась, одна из драготарок, смущённо улыбаясь, преподнесла ей в подарок белоснежное тончайшее нижнее бельё. Лина с удивлением и восторгом смотрела то на кружевное произведение у себя в руках, то на улыбающихся женщин.