После насыщенного трудового летнего дня я, наконец – то, добралась до кровати уже в половине двенадцатого. Погружение в сон больше минуты не заняло.

Проснулась я от того, что почувствовала неясную молчаливую угрозу для своей жизни, настолько плотную от ненависти, что каждая клеточка моего тела словно окаменела. И с удивлением обнаружила, что мои глаза уже были открыты и смотрят прямо перед собой в проём двери следующей комнаты. А в ней застыл силуэт женщины в длинной, до пят, ночной рубашке. Черты лица в ночной темноте я рассмотреть не могла, так как до призрака было около четырёх метров. Но знала, что шёл он к моей кровати и остановился только потому, что я проснулась.

Глухой крик вырвался из моей груди, переходящий всё на более низкие ноты, больше напоминающий звериный рык. Разум поразился, что моё горло способно издавать такие звуки. Вместе с этим проснулась самая настоящая ярость. Страх мгновенно испарился, оставив только предельное возмущение, которое выразилось в словах.

– Что ты здесь делаешь, тварь? Пошла прочь из моего дома, уродина, к своей хозяйке. А за твоё вторжение в мой дом ты ответишь! Пусть тебя на части разорвёт, чтобы не смела шляться по ночам, куда тебя не звали! И любовнику твоему по башке достанется!

Призрак попятился, плывя над полом и… пропал. Не растворился, а именно пропал! С минуту я ещё смотрела в ставшую пустотой комнату, а затем повернулась на бок и с чувством уверенности, что в доме посторонних нет, уснула.

Потом, вспоминая этот случай появления астрального двойника любовницы моего бывшего супруга, я много удивлялась, почему я не встала с кровати и не включила свет, чтобы осмотреть весь дом. Почему я не прошла ко входной двери и не исследовала запоры за ней?

Я просто знала, что это не человек, а фантом, как знала и то, что им обоим нужен был мой дом и имущество.

Тот, кто способен на такие злые умыслы забрать на халяву не им нажитое, это уже не человек, а кровный родственник грязному чёрту. Я не собиралась трогать эту «сладкую парочку». Но постоять за свою жизнь и за свою собственность, нажитую тяжким трудом – это законное право каждого человека!

Но на этом история не закончилась. Она имела самое неожиданное продолжение, в котором последующие события развивались по сценарию, написанному не человеком, а высшими силами, которые способны наказать злодеев по своим законам.

Что-то долго я не встречала на улице прекрасную, как кикимору, возлюбленную моего бывшего. Белые рыбьи, словно обмороженные, глаза – отличительная её способность, давно не попадали в поле моего зрения. Заметила это не сразу, а лишь месяца три – четыре спустя после той памятной мне ночи – встречи с её фантомом.

Хлеб с местной пекарни в этот день задерживали. Время ожидания машины несколько женщин решили использовать для себя с максимальной пользой. А именно – обсуждением новостей посёлка, что в простонародье именуется «сплетнями». Мне возвращаться домой, а потом тут же бежать обратно за хлебом как-то не хотелось. Поэтому, выбрав место у стены магазина, защищающей от холодного ветра, я приготовилась слушать любопытную информацию.

В отличие от бесстрастных телеведущих наши доморощенные «звёзды» обладали гораздо большей артистичностью. Они очень красочно и эмоционально излагают новости по «сарафанному радио». А некоторые, входя в образ, талантливо изображали голоса и повадки героев рассказа.

– Нашу-то «простигосподи» Ольгу удар хватил! Сели они завтракать втроём с любовничком Генкой и сынулькой Сергунькой, а у неё речь внезапно отнялась и упала на пол без сознания. Генка вместо того, чтобы «Скорую» по телефону вызвать, скорее оделся и выскочил на улицу. Побежал за тридевять земель в магазин, купил пачку сигарет и уж потом рассказал продавщице о том, как Ольша сознание потеряла. Ленка – продавец в сердцах обругала его дураком и «Скорую» по телефону сама вызвала. Его потом спрашивали, почему он сразу не позвонил.

– А он что ответил? – С живым интересом спросила другая женщина.

– А что ему, идиоту? Он говорит, что испугался. Вдруг скажут на него, что он толкнул? Засудят ещё! Сыночек у Ольги на голову больной, по ней и пенсию получает. Какой с него свидетель?

– Ну и подлечили её в больнице?

– Подремонтировали маленько. Долго лежала. Медсёстры с нянечками измучились, дождаться её выписки не могли! Вредничает. На утку не всегда просится.

– А сейчас как живёт?

– Говорят, никуда не выходит. Ноги плохо слушаются, руки делать ничего не могут.

– А Генка так и живёт с этой шалавой? – Спросила старая бабка, покосившись на меня.

– А где ему ещё жить? Жена его выгнала. А другой такой дуры не нашёл до сих пор.

– Наверное, обеспечивает любовницу свою деньгами, ухаживает за ней?

– Счас! Ольга жаловалась подружке, что и денег от него не видит и почёта никакого. Так, по малости, что-то делает дома, но не перетрудится. Воду из колонки приносит, да суп сварит. Картошку, правда, выкопал. Зато эта бедная картошка так долго в куче на огороде лежала, что позеленела.