– Он набросился на моего сына и обесчестил! Кто его сейчас возьмет в мужья после того, как его попользовал ваш друг! – не унималась Елена, бросившись к Виктору. – А ведь он должен был вот-вот обручиться.

Макс впился взглядом в невысокую фигурку Никиты. Омега обхватил себя руками и отвел взгляд. Этот разговор уже дошел до абсурда. Он должен был остановить их всех еще раньше, но не пожалел, что не сделал этого. Вся грязь вылезла наружу. Макс усмехнулся на очередное обвинение, брошенное в его адрес и достал карту, которую намеревался и вовсе не вводить в игру.

– Я не возьму вашего сына, потому что у меня уже есть муж, – заявил Макс, с отвращением понимая, что шум сейчас поднимется пуще прежнего.

Никита

– Муж? – вместе с остальными переспросил Никита.

В груди неприятно кольнуло, пока он долгие пару секунд смотрел на Макса в ожидании ответа, и не дышал.

– Почти, – рыкнул на остальных Макс. – Мы давно помолвлены и я не могу забрать данное слово назад.

Никита должен был облегченно выдохнуть. То ли от того, что Максим не заключал брак, то ли от того, что у него были веские основания, чтобы не брать в мужья его. Но вместо этого ощущалась лишь разъедающая изнутри горечь и желчь. Легкие будто слиплись в груди, и Никита не смог вдохнуть. В глазах начало темнеть, и к горлу подступила тошнота. Уже падая на пол, последнее, что он запомнил – яркие золотые глаза и чьи-то крепкие руки, подхватившие его.

– Не время терять сознание! – прошипел родной голос прямо на ухо.

Никита содрогнулся в приступе тошноты, инстинктивно прижимая длинные волосы к себе. Его рвало в ванной, а от яркого света резало глаза.

– Мама, пожалуйста, – переведя дыхание, прошептал омега. – Я больше не могу.

– Все ты можешь.

Мама помогла ему подняться и содрала остатки одежды, испачканные рвотой.

– Быстро под душ, мы эту добычу не упустим.

Никита поморщился от набатом бьющей боли в висках. Ему и до этого было не слишком хорошо, а сейчас штормило так, что окажись в желудке еще хоть что-то, то его бы снова вырвало. Он хотел только одного, уснуть и забыть хотя бы на время о происходящем.

– Холодно! – вскрикнул он, когда мать начала поливать его ледяной водой.

– Это чтобы ты проснулся, глупый. Придумал терять сознание, когда я тут за тебя жопу рву, чтобы выдать замуж. Повернись.

От гневного шепота Никиту затрясло еще сильнее. Ориентируясь на ощупь и боясь открывать глаза, чтобы они снова не заболели, он повернулся спиной и стоял, пока Елена поливала его ледяной водой.

– Внизу не вздумай мыть. Если повезет, семя приживется. И тогда он уже не отвертится.

Никита неожиданно для себя повернулся и выхватил лейку из рук матери.

– Максим обручен, мама! – омега тряхнул мокрыми волосами. – Я выйду за кого скажешь, за того, кто даст нужную сумму денег и плевать, как будет выглядеть и каким оборотнем будет. Но не настаивай на этом альфе, прошу.

Мать сузила глаза и Никита внутренне дрогнул. Он знал этот взгляд, когда можно было получить оплеуху.

– Никто не возьмет тебя после того как альфа тебя единственно что не пометил. Не чувствуешь, как от тебя несет? Пропах снаружи и изнутри, а побыли наедине всего ничего, – голос Елены стал жестким. – Ты уже все сделал, Максим у нас на крючке. Получим деньги, и не только покроем долги твоего проклятого отца, но и хватит на жизнь. Потом можешь развестись. А если родишь ребенка, то будешь обеспечен на всю жизнь.

Нижняя губа задрожала и Никита прикусил ее до боли, чтобы сдержать рвущиеся наружу всхлипы. Как все было просто в ее глазах. Он должен был выскочить за альфу, родить и жить припеваючи. А то, что жизнь превратится в ад, мать не брала в расчет. Елена всегда хотела только денег, и с завистью смотрела на браки тех, кто устроился гораздо лучше.

Она вышла замуж после быстрого и бурного романа. Толком не узнав друг друга, они с отцом поженились, думая, что деньги и основа в виде отношений, не нужны. Но уже к рождению ребенка супруги возненавидели друг друга.

Никита мог бы понять, что она хочет денег для себя и для него, но как бы он не пытался принять мысль о том, что помогает семье и себе, все в нем противилось этой затее.

– Или ты забыл, что тогда будешь торговать собой в борделе? Твое тело быстро износится и тебя будут отдавать не дорогим клиентам, а всякому отребью.

Желчь подкатила к горлу, ноги ослабели и Никита поскользнулся. Неловко ухватившись за воздух и выронив лейку, омега упал, подвернув ногу. Он перевернулся на живот и склонился над стоком, куда продолжала течь холодная вода. Но в нем уже ничего не осталось и он только корчился от бесплодных позывов.

– Хватит разыгрывать спектакль. Я все устрою, а ты раз вздумал всех нас по миру пустить, то не забывай, что пострадаешь самым первым.

Хлопнула дверь в ванную комнату и Никита остался один. С трудом выбравшись из ванны, он завернулся в полотенце и вышел в коридор. Вокруг было тихо, и только где-то в глубине комнат слышались напряженные голоса, но сил разобрать их уже не было. Никита хотел бы присоединиться к остальным, но еле переставляя ноги и прихрамывая, он только смог добраться до небольшой кушетки в коридоре, где и свернулся калачиком, дрожа от холода.