Тетушка шикнула, ухватившись за локоть племянника.

– Помолчи, – прошипела сквозь зубы точно так, как она делала примерно двадцать лет назад, когда Ричард был всего лишь сопливым мальчишкой, любознательным, конечно же, и слишком мелким, чтобы влезать во взрослые разговоры.

Сент-Джон отреагировал на шипение тетушки, но все же промолчал. Не стоило злиться на даму ее лет, тем более, когда он просто не мог оторваться от созерцания незнакомки.

Волосы у нее были собраны под сеточкой, украшенной камнями. Тоже самое скрывало и лицо. Вполне в духе последней моды, если бы не платье. Ричард просто поверить не мог, что гостья-незнакомка предпочла выбрать столь необычное, компрометирующее одеяние. Ее плечи, руки были скрыты черной тканью, грудь перетянута кожаным корсетом, а ниже вместо пышных юбок расходился длинный подол, едва касающийся пола. Но самым вопиющим было то, что по правой стороне был вырез, открывающий всем гостям то, что обычно дамы из высшего света не носили – штаны. Самые настоящие узкие брюки, вправленные в высокие сапоги, закрывающие колено.

Ричард присмотрелся, пытаясь понять, откуда незнакомка привезла подобную моду в Лондон. И пока он рассматривал ее, то не сразу, но все же заметил странный атрибут, болтающийся на ее бедре. Скрученный кнут. Самый настоящий кнут.

Сент-Джон мысленно присвистнул, ибо манеры не позволяли ему издать подобный звук вслух. Но внутри он чертовски заинтересовался незнакомкой, которая вскоре была скрыта с его глаз. Толпа как отхлынула, так и вернулась обратно, наполняя зал. Музыка заиграла, начались танцы. И лишь тихое перешептывание подружек тетушки могли привлечь внимание Ричарда так же сильно, как и то, что он хотел бы познакомиться с незнакомкой. Чтобы просто понять кто она. Чисто профессиональный интерес капитана полиции. Мало ли…

– Я слышала, что графиня экстравагантна, но не до такой же степени, – фыркнула Элеонор и обернулась, чтобы взглянуть на Ричарда. – Ну что же, мой дорогой племянник, этот бал точно войдет в историю.

Он едва качнул головой, так и не поняв, кто же так испортил настроение его любимой тетушки. А та, обмахиваясь крошечным веером, предпочла с подружками уединиться в противоположном конце огромного бального зала герцогского дома, лишь бы быть подальше от незнакомки.

Ричард предпочел действовать иначе. И вскоре, блуждая по залу, встречая знакомых, он выяснил, что в гости на бал герцогини Амбер пожаловала сама графиня Эттвуд.

– Вивиан – вдова графа Эттвуда. Она долгие годы путешествовала по миру и ни капельки не изменилась. Все такая же молодая и красивая. Чудеса! – выдохнула леди Честертон, когда Ричарду все же удалось переброситься парой слов с графом. – Ох, и почему время к некоторым беспощадно, а других одаривает?

Ричард оглянулся, но леди Эттвуд он так больше и не увидел в зале. Но намного позже нашел ее в ином месте. И лучше бы он в этот вечер предпочел танцевать, а не искать приключения.

Лунный свет падал на плечи Вивиан и мягко мерцал вокруг нее. Она будто сама обратилась в загадочный ночной свет.

Сент-Джон стоял за высокой колонной и, пораженный увиденным, не сразу рискнул приблизиться к незнакомке. Судьба свела их здесь. Заинтересованный, заинтригованный услышанным, он покинул душный бальный зал и бродил вдоль дома, пока не очутился на заднем дворе, ведущим в широкий и густо засаженный сад. Прохлада ночи взбодрила Ричарда и придавала ему сил. Поправив манжеты, словно давая себе последний шанс для отступления и сразу же проиграв собственному любопытству, он направился к графине Эттвуд, желая лишь просто познакомиться. Он двигался практически бесшумно, – опять годы практики, но леди Вивиан его услышала.

Не оборачиваясь, она произнесла:

– Я думала, вы останетесь подглядывать за мной и не рискнете приближаться.

В горле Ричарда пересохло. Говорила графиня тихо, но каждое слово будто пульсом стучало в голове: четко, ровно и жестко.

Он сделал еще три шага – достаточно для того, чтобы не нарушать чужих границ, но и слышать друг друга. Эттвуд так и не обернулась. Ричард не мог понять, почему она предпочитала смотреть в непроглядную тьму ночного сада, а не на него. Но раз тетушка сказала, что леди Вивиан экстравагантная, а другие дамы так вовсе были на грани обморока, то Ричард решил, что примет ее поведение за нечто такое, что можно ожидать исключительно от графини. Но только от нее.

– Вы наблюдали за мной, – продолжила говорить Эттвуд. – Наблюдали в зале, интересовались мной, расспрашивали гостей, а после отправились искать. Зачем?

Прямолинейна и очень внимательна. Ричард, пожалуй, впервые повстречал женщину, которая могла вот так с ним разговаривать.

– Возможно, потому, что я вас не знаю. Но остальные не все, но многие, слышали о вас, – прочистив горло, ответил Сент-Джон, закладывая руки за спиной. – И еще, возможно, потому, что вы сами делаете все, чтобы о вас говорили.

Плечи леди Эттвуд дернулись. Он ожидал, что женщина обернется, но услышал лишь тихий смешок.

– Этот город совершенно не меняется.

Сент-Джон не знал, как верно истолковать значение ее слов, поэтому предпочел отмолчаться, чем и воспользовалась Вивиан, все-таки обернувшись и взглянув на Ричарда. Ее лицо больше не скрывала модная сеточка – теперь он мог разглядеть в лунном свете точеные острые черты и провалы темных, как небо над головой, глаз. Она была красива и столь же опасна. Чутье никогда не подводила Сент-Джона, возможно, именно поэтому он прошел всю войну и выжил. Именно поэтому он выживал и позже, когда выполнял работу полицейского.