Великое дело - новости! Человек, принесший новость, - нужный, желанный человек в тундре. Ему - красный угол в избе, ему - почетное место у котла.

Но дядя Терень не чванится новостями, он ими не торгует.

Он щедро раздает их встречному-поперечному, и они, сразу став крылатыми, летят по тундре. Новости важные, нужные: о том, где лед идет нынче, и когда каравана ждать, и чем баржи гружены, и какие люди едут, и какие цены на зверя везут, и какие порядки ожидаются. Все дядя Терень узнал; все, что узнал, роздал.

В избе Повойпиковых дядя Терень нежданно-негаданно застал мир. Он глазам не верит: за столом дружно сидит вся семья, лица у всех праздничные, светлые, бабы в розовых кофтах, старший Повойников причесан, у младшего на лице умиление, царапины позажили.

– Мир дому сему!
– бормочет дядя Терень и уж раздумывает, отдавать или нет радиограммы из конторы.

– Дядя Терень пришел, - радостно визжат обе бабы и тащат старика к столу.

Ничего не понимая, он садится, обводит всех глазами: мир, мир написан на всех лицах, - и, обрадовавшись, поднимает чарку:

– Ну, - говорит он, - чтоб и нам, и вам, и всем добрым людям!
– и пьет.

Обед проходит шумно и дружно. Но после обеда младший отзывает старика в сторону и спрашивает:

– Ну как?

– Принес вам развод, - нерешительно говорит старик, - Аль невпопад?

Младший задумывается. Потом говорит!

– Однако давай.

Старик отдает радиограмму из конторы: младшему оставаться на мысе Лемберова, старшему переселяться на зимовье Жданова.

– Это как же?
– вдруг громко произносит младший.
– Отчего же Ивану ехать? Это и я очень просто могу поехать.

Все в избе настороженно затихают.

– Ишь ты!
– криво усмехается младший.
– Ивану лафа какая. Промысел Жданова известный, с нашим не сравнить.

Швыряет телеграмму в лицо старшему и шипит:

– Вперед забежал? Ловкой!

Старший Повойников еще и разобраться ни в чем не успел, а жена его уж вцепилась в Семена, а Семенова баба - в него.

Драка вспыхивает сразу, трещат бабьи кофты, летят табуреты.

– Стойте! Стойте!
– надрывается дядя Терень.
– Люди вы аль не люди?
– : Он кое-как выбирается из драки, хватает мешок и ружье.
– Тьфу!
– плюет на пол и скорее вон.

"Что за люди!
– недоумевает он, оставшись один.
– Тундра широкая, а им тесно..."

Однако некогда размышлять о Повойниковых. Некогда думать. Теперь только смотри да смотри. Лед тончает, забереги стали огромными, что полыньи, тундра топкая, вязкая, под каждым камнем - лужа, реки вскрылись, разлились, трудная дорога, мокрая.

А времени мало!

"Застану ли еще деда Кураша в живых?" - озабоченно думает дядя Терень.

Деда Кураша он застает подле избы. Старик лежит на лавке, греется на солнышке.

– А-а!
– встречает он дядю Тереня.
– Долго ходишь, молодой человек! Бывало, раньше шибче ходил.

– Оно раньше ноги ходчее были, - шутит дядя Терень, - теперь самоходы мои выходились. Надо себе автомобиль заводить.

– Заведи, заведи. Ну, как сходил? Счастливо?

– Ничего. Приедут к тебе, Егор Кузьмич, сыновья. Ты дождись!

– А-а!
– усмехается дед в бороду и не может улыбки скрыть. Приедут-таки, шалопуты. Испужались. А вот возьму да, не дождавшись, помру. А?
– И он смеется своей угрозе.

Дядя Терень начинает выкладывать новости. Сперва государственные, политические.

– Вот в Москве под землей дорогу выстроили, - сообщает он, - называется метро.

Но деда Кураша новости московские не интересуют. Раз и навсегда он ограничил свои интересы делами Арктики. Здесь его изба, его промысел, его дети.

– Ну, как там... какие полеты будут?
– спрашивает он.

"Это про Петрушу вопрос", - отмечает про себя дядя Терень

и рассказывает о полетах.

– А что про зверя слыхать? Как нонче белуха идет, как нерпа, как морж?

"А это про Серегу", - догадывается дядя Терень и рассказывает о зверобойке.

– Так, так, - одобрительно кивает головой дед.
– И о полярных станциях слыхал? Как нынче на Диксоне? Али, например, на Челюскином мысу?

"А это уж про Ваську", - улыбается дядя Терень и рассказывает про Ваську, то бишь - про станцию на Челюскином мысу.

Вот и все новости выложены. Можно и в путь. Дед сердится, что гость уходит так скоро, он понимает - задерживаться ему нельзя.