Ветер немного стих, но все же он дул ей в спину. И она не могла этого не чувствовать. Возможно, потому ее и клонило к Родиону. А может, ее к нему притягивало что-то другое.

– Доски. Со стройки. – Фомин кивком указал в сторону терминала. – Четыре кубометра.

– Много.

– За час-два не управиться. И в одиночку тоже.

– И кто сообщник? – правильно поняла Майя.

– Кто сообщник…

Напрасно Родион ездил к Леньке, и двор осмотрел, и лодку, ни досок не нашел, ни следов транспортировки.

– Стенькин сказал, что у тебя до двух часов был.

– А почему на «ты»? – с насмешливым возмущением спросила Майя.

Родион промолчал, но удивление выразил – движением бровей.

– Если я сообщник, значит, на «вы». Гражданин начальник!

Голос у Майи нежный, звонкий, слушать ее, как из ручья ключевую воду пить. Но иногда этот ручей становился шумной полноводной рекой.

– Это правда?

– Что я сообщник?

– Что Стенькин у тебя был?

– Если на «ты», значит, все-таки не сообщник.

Майя подалась к Родиону, как будто собиралась прильнуть к нему, и руку подняла, как будто хотела коснуться его носа.

– Был Стенькин?

– А если был?.. Я девушка одинокая, а вокруг волки. – Майя обвела рукой вокруг себя.

Действительно, дом ее стоял в открытой степи, до станицы два-три километра, вокруг поля, как засеянные, так и дикие, поросшие кустарником, за которыми не раз прятались самые настоящие злодеи. Она в этом поле одна, и некому ее защитить. Овчарка Беретта подросла, но ей еще далеко до взрослой особи.

– Ну, хорошо, что нашелся мужчина, – выдавил из себя Родион.

– Кому хорошо? – с едкой иронией спросила Майя.

– Ну, вообще…

– Думаешь, Славке хорошо? Или мне?.. Думаешь, я падшая женщина?

– Не падшая ты. И не женщина. – Родион чувствовал себя выбитым из колеи.

– Не падшая не женщина?

– Девушка.

– Чья девушка? – Майя смотрела Фомину прямо в глаза.

– Когда Стенькин ушел?

– Куда? Доски воровать?! Так мы вместе!

– Что вместе?

– Воровать!

– Вместе?

– Я предложила, и мы пошли… А как еще привлечь твое внимание? – Майя улыбнулась тепло, но не совсем ласково.

Да, она согласна осчастливить Родиона своей милостью, но только если он этого заслужит.

– А если серьезно?

– Все очень серьезно… Стенькин в половине двенадцатого ушел. И то еле выгнала… Ходил тут. – Майя повела рукой в сторону реки. И, немного подумав, добавила: – Вместе ходили. Пока тепло было. Ну, не совсем холодно. А ветра задули, погреться попросился. Мне что, чаю жалко?

– Не думаю.

– И сейчас холодно, – намекнула Майя.

А он чувствовал себя перед ней мальчишкой, который мечтал остаться наедине с любимой девочкой, но в то же время до дрожи боялся этого. Но мальчику мешала раскрыться скромность и неопытность, а у Родиона жена. Не мог он изменить Лере… Пожалуй, не мог.

– Стенькин с тобой об этом говорил?

– О чем об этом? – нахмурилась Майя.

– Ну, что холодно на улице, замерз он.

– Я же говорю, чаем его согрела. Только чаем.

– Может, он говорил, что идти куда-то надо, может, ждет его кто-то, несмотря на холод.

– Валька, что ли? – поморщилась Майя.

– Почему Валька?

Стенькин, было время, гулял с Тонькой, а его друг Ленька с Валькой. Не так давно с Валькой сошелся сам Стенькин. То с Тонькой он, то с Валькой, но серьезные чувства у него только к Майе.

– Да мне, в общем-то, все равно, кто.

– Может, он про Леньку говорил?.. Может, звонил ему?

– Да нет, не звонил. Сначала чай пил, затем телевизор смотрел… Знаешь, одной скучно, со Славкой совсем тоска… И с Гуляевым так было…

Майя всем видом давала понять, что не скучно ей будет только с Родионом.

– С Гуляевым? – задумался Фомин.

– Не хочу о нем говорить.

– Понятно.

– Не хочу, – повторила Майя. Но сама же с собой и не согласилась. Не выдержала, заговорила: – С рыжей сучкой он жил.

– С Алевтиной?

Алевтину Зозулину крутили на причастность к нападению на Туманова, но прямой ее вины не нашли, дело закрыли, она уже месяц как дома после следственного изолятора. А ведь из-за нее Семен Гуляев попал в историю. Неужели в третий раз на те же грабли наступил?