– Да… Да…

Близнецы, даже не переглядываясь и не переговариваясь именно в этот момент начинают двигаться к нам.

Мама моя! Они же подойдут сейчас!

Я крепче хватаюсь за руку Таты.

– Да ты чего? – удивляется она, – знаешь их, что ли?

– Нет!

– Ну тогда валим! Мне с ними некогда базарить, да и не особо хочется.

Она тащит меня прочь, а я вздрагиваю от свиста вслед и крика:

– Татка! А ну стой!

– Некогда нам! Пока!

Тата машет рукой и быстро утаскивает меня прочь к лестнице, потом поворачивает в неприметный коридор, который выводит к другому корпусу, и там я, наконец, понимаю, что все это время, если и дышала, то через раз, и делаю глубокий длинный вдох.

– Ну ты чего? – удивляется опять Тата, останавливаясь и внимательно смотря на меня, – они напугали тебя, что ли? Так ты не бойся, они нормальные вообще-то, просто для девчонок – не подарок. Или понравились?

– Нееее…

Я выдыхаю, и сердце вроде бы приходит в норму. В отличие от мыслей. Потому что те скачут, как суматошные белки.

Что делать? Уезжать? Куда? Только все налаживаться стало…

Просто уйти из института? Совершенно не хочется…

Поговорить, может, с ними?

Чего я, в самом деле, так испугалась?

Нервная реакция какая-то, блин…

Глупая.

Как у девицы-недавалки малахольной.

– Ну и отлично! Все равно ты не в их вкусе, уж прости, – смеется Тата и тащит меня на следующую пару.

А вот тут я бы с ней поспорила, конечно.

Но не буду.

Надо решить, что делать дальше.

И для этого у меня есть целая пара впереди.

Или даже целый учебный день и больше, если они не будут меня искать.

Может, не будут?

Ромка смотрит на брата, оценивает уровень офигевания и упавшую на пол челюсть и даже не ржет, как обычно. Потому что знает – в зеркало смотрится. Потому что у него самого точно такая же рожа. Один в один.

И это не потому, что они – близнецы.

Нет.

Тут дело в другом.

Вернее, в другой.

Той, которая никак, ну просто никак не должна была тут нарисоваться!

Той, которую они весь гребанный август искали по всей гребанной Анапе!

А нашли только дикие слухи о том, что она, типа, замуж вышла. И все молчат, за кого, только глаза опускают…

А еще говорили, что она не вышла замуж. А сперла что-то охерительно дорогое и свалила из города. И при этом понимающе качали головами, твари. Типа, ну да, чего еще от детдомовки и шалавы ждать.

Вообще, на удивление маленький и глупый город оказался. Не таким он Ромке запомнился с прошлого года.

Нет. Тем жарким летом, когда они впервые приняли участие в пробеге вместе с очень крутыми в их байкерской тусовке парнями, Серым и Даней, Анапа встретила их ласково. Жарким солнцем, теплым морем, сладкой чурчхеллой. И сладкой девочкой. Невозможно сладкой.

Их с братом неожиданным кайфом. И таким же неожиданным обломом.

Ромка морщится, потому что воспоминания, как обычно, сначала вызывают стояк, а потом злость.

И точно знает, что у Димаса та же история. Просто брат не такой открытый, не такой болтливый. Но такой же ненормальный. Упертый. Баран.

Вот уж вперлись братья Зверевы прошлым летом, по самое «не балуйся» же!

Ромка переглядывается с Димасом, а потом синхронно, не сговариваясь, бежит следом за неугомонной Таткой, утащившей на прицепе девчонку, так похожую на их Котену, сладкую анапскую девочку, которую они слишком мало любили той жаркой южной ночью.

Слишком нежно и слишком деликатно.

Не так, как привыкли.

И уж точно не так, как надо было.

Потому что она очухалась и смогла от них свалить! И даже на своих двоих! И это было фиаско, братан! Вот если б трахали ее в полную силу, так, как надо, то она бы еще дня два от них не смогла уйти! А потом, кто его знает, может, и привыкла бы. И привезли бы они ее из тягучего, как патока, южного города с собой в среднюю полосу вторым номером, как трофей.

Как приз. Как награду.

Для них двоих.

Но Котена свалила, успев презрительно наболтать гадостей, и сильно ударила этим по самооценке Димаса. Ромке-то все похрену было, он в себе никогда не сомневается, а вот Димас – натура нежная, сука, чувствительная даже. Местами. А Котена по больному… Эх…

Они тогда мотались за ней, мотались… Но хитрая лиса каждый раз ускользала, вытекая из расставленных ловушек, как змейка. Яркая, ядовитая.

Ромка до сих пор уверен, что, если б они тогда с Димасом хоть разок ее поймали и в койку утащили опять, то точно бы она не смогла больше просто так ротик свой красивый открыть по поводу их мужской состоятельности. Не, рот-то она бы открыла, но исключительно для других целей.