Я подняла на него глаза.

– Извините, заигралась.

– Не ври! Ты сознательно ослушалась. Проявила, так скажем, характер. Так или нет?

– Нет, – я так сильно замотала головой, что в шее что-то хрустнуло.

– Не смей мне врать, – дядя Яша покачал головой. – Со мной твои выкрутасы не пройдут. Характер будешь в другом месте показывать. Быстро в угол!

Я помедлила, бросив взгляд на маму. Мама испуганно смотрела на меня, прижав к груди полотенце.

– Яша, – сказала она, почувствовав мои мольбы о помощи.

– Да что же в этом доме никакого послушания?! – вдруг взорвался дядя Яша. – Я сказал: в угол! Ты наказана!

Он схватил меня небрежно, грубо повыше локтя и, больно дёрнув, поставил в угол комнаты рядом со шкафом.

Непроизвольно побежали по щекам слёзы. Я плакала, переживала: не могу забрать Филю, не смею сказать маме, что во дворе на заброшенной стройке осталась моя любимая игрушка. Я боялась: если попытаюсь отпроситься за Филей, дядя Яша устроит скандал, подумает, что ищу повод сбежать на улицу.

– Обязательно так доводить меня до белого каления? – выругался дядя Яша.

– Она опоздала всего лишь на 10 минут.

Мама вдруг обрела голос. Я смотрела в угол, трясясь всем телом от рыданий. Слышала, как он подходит к маме. По-настоящему его ненавидела, думая: в следующую секунду ударит маму.

Он разговаривал на повышенных тонах:

– Сегодня 10 минут, завтра полчаса, а через неделю она пропадёт на сутки. Ты первая ко мне прибежишь: «Яша, найди мою дочь!»

– Не преувеличивай! Она хорошая девочка, – тихо сказала мама.

– Только благодаря моему воспитанию, – спокойно ответил дядя Яша и добавил, обращаясь ко мне: – Постой так часик-другой, подумай над своим поведением!

Мама вернулась к готовке.

За опоздание дядя Яша наказывал меня, ставя в угол на три-четыре часа, а то и больше. Заставлял рано ложиться спать – в девять часов вечера, закрывая половину комнаты, где находилось моё кресло-кровать, ширмой из покрывала. Следил, чтобы мои глаза были закрыты.

Дожидался момента, когда я засну. Просыпалась я из-за шума среди ночи, долго не могла уснуть. Сквозь ширму видела, что он делал ночью с мамой, вызывая во мне к нему ещё большее отвращение.

Наутро мы с мамой отправились в магазин. Пулей вылетела из подъезда и поспешила на заброшенную стройку. Там нашла только разорванные в клочья ушки и лапки Фили. Соседские дети, видимо, решили надо мной подшутить. Или же злились на меня: я не жила здесь всю свою жизнь, а переехала сюда не так давно. Так или иначе, Филю было не спасти.

Я рыдала на весь двор, упав на колени, согнувшись над изуродованной собакой. Мама, увидев, что я горько плачу над варварски разорванным детьми Филей, подбежала успокаивать и сама расстроилась, сказав:

– Его невозможно собрать по частям и зашить.

Для любого ребёнка потеря плюшевого друга – настоящая трагедия. Долго из-за чувства вины я не могла смириться: предала Филю, оставив на стройке из-за страха перед грозным дядей Яшей. Если бы я предприняла попытку вернуться на заброшенную стройку в тот же вечер, возможно, спасла бы «жизнь» Филе. Но дядя Яша ни за что бы не отпустил меня.

Бывала в нашем доме относительная идиллия. Отчим появлялся в восемь вечера, слишком поздно для него. Как только он входил в комнату, от него чувствовался кисловатый запах алкоголя. Дядя Яша любил выпить. Он пил вино после работы и был тогда добр ко мне.

– Лира, смотри, шоколадку принёс тебе! – крикнул он однажды, заваливаясь в подпитии, шатаясь и пытаясь удержать равновесие.

Он, согнувшись в коридоре, чуть не падал, снимая туфли. Я подбежала. Знала: бояться нечего. Помогла ему удержаться на ногах.

– Добрая девочка.

Глаза у дяди Яши были подёрнуты поволокой, посерели. Верный признак его добродушия. Я улыбнулась.

– Держи, на здоровье, – сказал он и протянул мне шоколадку «Алёнка».

– Спасибо, – улыбнулась я.

Я спрятала «Алёнку» в стол – съем на следующий день. Тут в комнату вошла мама. Скривилась от запаха, поставила на стол таз с помытой посудой. С недовольным лицом смотрела на дядю Яшу, пытающегося снять ботинки.

– Вроде вторник на дворе, Яша! – сказала мама грозно.

Она тоже не боялась его.

– Ну, Леночка, немножко выпили.

Дядя Яша справился с ботинками, стал прямо в куртке обнимать маму сзади. Он что-то тихо ей говорил, а она слабо отбивалась. Он обнял её силой. Мама скривилась от отвращения. Она не любила, когда он обнимался, будучи нетрезвым.