Он перевёл взгляд выше, и почувствовал, как у него задёргался уголок рта. Медленно, медленно, выставив фонарь, он вошёл в проём, в тёмный широкий коридор, и огляделся.

Здесь было полно, как он сначала подумал, трупов, но, как только луч фонаря провалился в первый же пустой шлем прислонённого к стене грязного, запятнанного чем-то скафандра, и прошёлся по смятым пустым рукам, он понял, что все костюмы пусты, как выпотрошенные шкуры.

Остальные, поражённые, вошли следом. Четыре синих и четыре белых луча залили всё вокруг светом, но от него стало как-то совсем нехорошо. Как в морге, где что-то пожрало все тела.

Скафандры лежали в беспорядке, распахнутые со спины, разорванные от горла, пробитые, с открытыми забралами либо разбитыми стёклами. В угол за вторую, правую створку съехало по наклонному полу оружие. Три пистолета, казённые «Форты»-двадцатки, с заниженной энергией выстрела для возможного боя на борту космического корабля. С расширенной под перчатки скобой и крупной рукоятью.

Вокруг блестели гильзы, белели какие-то мелкие осколки. Синие лучи выхватывали зеленоватые и бурые пятна на серой поверхности скафандров. Они лежали здесь давно. Команда «Глафиры».

Густая, влажная чёрная пыль покрывала несколько квадратных метров рифлёного пола. Дальше по коридору она отсутствовала, насколько фонари давали рассмотреть. Правда, была пара стеклянистых тёмных пятен, будто кто-то расплескал тут смолу, а она замёрзла. Цепочка отметин терялась в темноте.

Когда Северин присел, коснулся пола пальцами и поднёс руку к лицу, налобный белый фонарь высветил бурые мазки. В голове всплыли ассоциации с жареной кровью, с чем-то таким ещё, сельскохозяйственно-страшноватым.

Маленькие вкрапления матово отсвечивали в этой подозрительной пыли. Северин взял камушек или осколок чего-то пальцами перчатки и посветил.

Как ужаленный проникшей внутрь скафандра осой, он вскочил на ноги, отбросив это, и замер.

Конец ознакомительного фрагмента.