– Белкин. Я.

– А я – Теона! – заявила девица. – Племянница Мананы.

Леша глядел на нее во все глаза. Девица была мелковатого калибра, тощеватая, с огромными, в половину физиономии, темными глазищами. Самым примечательным в ней были как раз глаза (смотрит, кстати, с вызовом, как будто он ей что-то задолжал) и прическа в виде швабры из мелких кудряшек. В целом вид у новоприбывшей был довольно странноватый: красный берет, легкое пальтецо, шарфик в горошек – нет, петербургские женщины в начале марта так не ходят! И честно говоря, она вообще была похожа не на женщину, а на какого-то нахохлившегося воробья. Поначалу Леша с племянницей Мананы добросовестно пытался быть гостеприимным, словно бы та приехала в гости лично к нему – шутил и старался ее как-то поддержать; к примеру, когда они вышли на улицу, он предложил отряхнуть ее дурацкий берет от снега, но встретив в ответ лишь угрюмое молчание, Леша решил заткнуться, оставил ее и ушел искать такси.

С такси, кстати, что-то не задалось, Леша никак не мог найти вызванного им водителя. В результате, когда через полчаса он на такси подъехал к тому месту, где оставил Теону, та, уже насквозь промерзшая и промокшая, наградила его взглядом тяжелым, как булыжник.

В машине оба молчали. Дар речи оба обрели только, когда водитель, подъезжая к улице, сообщил, что дальше он проехать не сможет, потому что дорога к нужному дому перекрыта.

Леша, вспомнив неподъемную тяжесть чемодана Теоны, тихо ойкнул:

– Почему перекрыта?

– Здесь второй год трубы меняют. Пешком идете! – пожал плечами водитель и высадил незадачливых пассажиров посреди улицы.

Леша передал Теоне купленный днем в книжном кофейный справочник, вступил в неравный бой с чемоданом и, со стоном обхватив проклятый, размером с гроб, чемоданище, поплелся вслед за красной шапкой.

– В нормальном городе разве будут зимой менять трубы?! – на ходу ворчала Теона. – И у вас вообще пишут на домах номера?!

Озираясь по сторонам, она налетела на строительное заграждение и, пытаясь сохранить равновесие, выронила Лешин книжный том в лужу.

Леша вскрикнул: ой, моя прелесть!

Теона подняла перепачканный справочник:

– Извини, я нечаянно.

Леша махнул рукой – он уже понял, что новое знакомство как-то не задалось, и хотел лишь побыстрее распрощаться с этой девицей. Тем не менее он вежливо дал ей пару инструкций относительно того, как надо вести себя в старых петербургских квартирах, а также перечислил основные достопримечательности квартала, где ей теперь предстояло жить.

– Кстати, не знаешь, где здесь поблизости нормальная еда? – поинтересовалась Теона.

– В каком смысле? – не понял Леша.

– В смысле поесть! – усмехнулась Теона. – Надо же мне будет где-то поужинать.

Леша удивился:

– А ты разве сама не готовишь?

– Я готовить вообще не люблю, – пожала плечами Теона, – и не умею!

Леша посмотрел на нее с нескрываемым разочарованием: м-да, а племянница-то не в тетю пошла!

Сверившись с написанным Мананой адресом, они наконец нашли нужную парадную.

Отдуваясь (камней она туда напихала, что ли?!), Леша кое-как взобрался на третий этаж, поставил чемоданище перед старой, пошарпанной дверью и вручил девице переданные Мананой ключи от квартиры.

– Спасибо. Может, зайдешь на чай? Хотя вообще-то я не уверена, что он у меня есть, – буркнула девица.

– Не стоит беспокоиться! До понедельника, – без энтузиазма пробубнил Леша, – встретимся в «Экипаже».

Если что-то могло пойти не так, то вот оно все и пошло не так с самого начала.

Из иллюминатора самолета Петербург показался Теоне таким серым и мрачным, что ее передернуло. А выйдя из самолета и увидев эту гнуснейшую смесь дождика и снежка, она тяжело вздохнула. «Ну, ты же хотела, чтобы тебе было плохо? Так вот цель достигнута, потому что хуже, кажется, и не бывает!» Потом этот встречающий клоун, которого прислала тетя Манана, совершенно вывел ее из себя. Она ведь видела, как он бросился к той роскошной девушке, и последующее разочарование в его глазах Теона увидела (не дура, знаете ли, все понимаю!) и разозлилась: ах, не подхожу? Ну извините!

Между прочим, внешне он ей тоже не понравился. Какой-то хлипкий чудик в пижонской курточке, пожалуй, слишком смазливый, вообще не в ее вкусе! Так, мальчишка какой-то! И мелет ерунду. «А мне с ним еще и работать придется!» – подумала Теона, поеживаясь от холода. Вот, кстати, холодно было так, что сводило уши, зубы, вообще все. С небес, как из худого ведра, сыпал противный то ли снег с дождем, то ли дождь со снегом. Ее любимый красный берет, который, как она считала, придавал ей залихватский французский вид, намок и сейчас облипал ее мокрым блином. И похожа она теперь была не на француженку, а на мокрую – се ля ви! – курицу.

Теона видела, что клоун в пижонской курточке, глядя на нее, еле сдерживается, чтобы не заржать. Теона была такая огорченная и злая, что, если бы он заржал, она бы тоже не сдержалась, пожалуй, высказала все, что думает про этот город на болотах.

Она, разумеется, полагала, что сейчас он посадит ее в машину, но он сообщил, что вызвал такси.

– Я не вожу машину, – улыбнулся чудак и, вручив ей какой-то огромный книжный том, куда-то ушел.

Теона взглянула на книгу – ну, конечно, справочник по кофе и кофейной культуре! Тетя Манана говорила ей, что этот Леша Белкин немного сдвинутый на кофе; видимо, так и есть, если он даже в аэропорт приперся со своим толстенным справочником!