Концепция, в которой мозг имеет пол, отлично вписывается в популярное представление о том, что мужчины и женщины – с разных планет [3] , но соответствует ли она научным фактам? Моя попытка ответить на этот вопрос началась с одного удивительного исследования, с которым я познакомилась около десяти лет назад во время подготовки к курсу гендерной психологии.

А вы знали, что тридцати минут стресса достаточно, чтобы «поменять пол» некоторых участков мозга: сделать «мужской» «женским» и наоборот? Я тоже не знала. Прочитав об этом в исследовании, я на несколько лет погрузилась в работу и полностью пересмотрела свои взгляды на пол, гендер и мозг.

Я проанализировала сотни снимков МРТ и поняла, что различий в структуре головного мозга представителей разных полов недостаточно, чтобы разделить его на «мужской» и «женский». Обратите внимание, я не говорю, что различий между мозгом мужчин и женщин не существует – наоборот, моя исследовательская группа (как и множество других ученых) документально их зарегистрировала. Но дело в том, что эти различия перемешаны и создают уникальную картину – мозаику – для каждого человека. Это утверждение неразрывно связано с распространенным мнением, что мы все подобны лоскутному одеялу, где есть и «женские», и «мужские» элементы. Но моя теория заходит еще дальше: она предполагает, что не существует такого понятия, как «мужской» или «женский» мозг, и не существует «маскулинной» и «феминной» природы.

Но перед тем, как я расскажу вам, как пришла к идее о гендерной мозаике, и объясню, что под этим может подразумеваться, позвольте поделиться с вами интригующими фактами о мозге мужчин и женщин и о том, как их восприятие менялось на протяжении столетий.

Когда в XVII–XVIII веках Европу наводнили идеи о равноправии, мужчины столкнулись с весьма непростой дилеммой. Новые принципы подразумевали равенство всех людей, независимо от пола. Этот постулат ставил под угрозу существующий общественный порядок, при котором женщины были на вторых ролях. Возникла опасность подрыва самых основ общества, и, что самое важное, при равных статусах женщина прекратила бы прислуживать мужчине.

В 1672 году Мольер высмеял эти страхи в комедии «Ученые женщины», где муж бранит свою жену и других просвещенных дам, забросивших домашние обязанности: «А нынче?.. Женщины с усердием упрямым пустились сочинять, чтоб в авторы попасть; к ученой болтовне у них явилась страсть… И, голову свою… черт знает чем набив, и думать не желают – какой там для меня обед приготовляют» [4] .

Для разрешения политических дебатов о роли женщин в равноправном обществе было решено обратиться к науке. В своей работе The Mind Has No Sex? («Разум не имеет пола?») Лонда Шибингер из Стэнфордского университета пишет, что целью тех исследований являлась иллюстрация того, что в неравенстве полов виноваты не мужчины, а природа. Шибингер прослеживает, каким образом научное изучение женской и мужской анатомии, в том числе анатомии мозга, превращается в политику. Не отказываясь от аксиомы о равноправии, утверждает она, медицинское и научное сообщества озаботились вопросом различий двух полов. «Женщин надлежало рассматривать не как существ низшего ранга, а как в корне отличающихся от мужчин, и, следовательно, как не идущих с ними в сравнение», – пишет она [5] .

Половые различия между мужчинами и женщинами слишком очевидны, но распространяются ли они на все тело целиком, в том числе на мозг? На кону стояло очень многое: положительный ответ помог бы обосновать разное положение представителей двух полов на социальной лестнице; а отрицательный – подразумевал, что женщин несправедливо угнетали в течение многих столетий и назрела необходимость в глобальных переменах. Великое множество философов и других мыслителей – фактически все они были мужского пола – стремились определить масштаб различий двух полов максимально общими понятиями. Шибингер приводит цитату французского психиатра XVIII века: «…суть пола не сводится к единственному органу, она находит то или иное свое проявление во всем организме» [6] .

Наука стала официальным полем для дискуссий. В отличие от религии, которая несла тяжкий крест, оправдывая женскую неполноценность вплоть до научной революции, наука считалась беспристрастной и, следовательно, должна была представить объективные доказательства в спорах о женских способностях. «Может быть, скальпель патологоанатома мог бы найти и определить раз и навсегда межполовые различия, – пишет Шибенгер. – А вдруг, их – даже в мыслительных процессах – можно взвесить и измерить» [7] .

Действительно, как писала Стефани Шилдс из Пенсильванского университета, взвешивание и измерение черепа, а позже и мозга – тогда считавшегося центром разума – имело первостепенное значение [8] . Древнеримский врач и философ греческого происхождения Гален провозгласил яички самой благородной частью тела, что было абсолютно логично, поскольку они имелись только у «элитного» пола. Но в семнадцатом веке на первое место выходит мозг, именно его начинают считать божественным и самым благородным органом: он признан хранителем всех чувств, интеллекта и мудрости. Следовательно, было важно доказать, что мозг мужчины является более совершенным.

Сначала эта задача казалась простой. Череп, который считался надежным индикатором размера мозга, у женщин в среднем оказался меньше, чем у мужчин. Разве могло быть лучшее доказательство женской неполноценности (ну, за исключением отсутствия яичек)?

Но рано было радоваться. Существуют виды животных, череп которых больше человеческого, например кашалоты. Ученые, которые с энтузиазмом доказывали превосходство мужчины над женщиной (но, конечно же, не кита над мужчиной), искали способы обойти этот неудобный факт. Они предположили, что, вероятно, дело не в величине черепа, а в соотношении размеров черепа и тела.