Какая чудная у меня создается репутация…

– Пока нет. Но могу. Так кто он?

– Могущественный заморский маг. Говорят, он чернокнижник.

Последнюю фразу Арисса произнесла с придыханием.

– То есть его лучше не злить? – уточнила я.

Арисса только фыркнула в ответ.

– Ты вообще знаешь, кто такие чернокнижники? – спросила она.

– Маги, связанные с силой смерти, – выдала я вариант, который сообщил мне Гришка.

– Не просто с магией смерти, а с нежитью. Как тебе понравится проснуться в одной кровати со скелетом или зомби?

– Я завизжу, и их по стенке размажет, – выдала я решение проблемы.

Арисса взглядом выразила всю глубину чувств, которую испытывала ко мне. Да, знаю, безголовая, бесшабашная, иногда безумная. Еще что «без»?

– Так зачем на меня наслали тех пауков? – вернулась я к первоначальной теме разговора.

– Не наслали, а прислали. Это было предостережение. Ты слишком вольно вела себя на шабаше. Не всем ведьмам это понравилось.

Я сделала так, как обычно делала, когда меня начинал доставать Гришка: взмахнула рукой, и передо мной появилась «живая картинка» – голограмма. Только Гришке я показывала всевозможную технику, а Ариссе продемонстрировала картинки из фильмов про ведьм. Голые тела на метлах в ночном небе ее впечатлили. А уж шабаш в нашем «земном» понимании этого слова вообще поверг в шок.

– Это что? – спросила она севшим голосом. Палец ее указывал на постельные утехи, совершавшиеся на травке прямо во время шабаша.

– Это то, что я ожидала увидеть на Ведьминой горе прошлой ночью, – хмыкнула я.

– Ты – не местная ведьма, – наконец-то дошло до Ариссы.

Ее щеки и шея были пурпурными от стыда, но смотрела она с жадным интересом.

– Точно, – согласилась я. – там, откуда я появилась, все это в порядке вещей. Так что я очень сильно удивилась вашему чинному поведению на Ведьминой горе.

– И поэтому ты прилетела в таком, гм, странном одеянии?

Я кивнула, решив не добавлять, что одеяние я выбирала специально, чтобы шокировать ведьм, так нахально лезших в мою личную жизнь.

– Я передам Нойре, что ты раскаялась? – робко поинтересовалась Арисса.

– С чего бы?! – возмутилась я. – Ты слышишь раскаяние в моих словах?!

Молчание. Долгое такое молчание. Потом, со вздохом:

– Тебе трудно будет здесь жить…

– Очень даже легко, – проворчала я, – если ко мне никто не станет лезть.

Арисса ушла минут через пятнадцать-двадцать, отчаявшись переубедить меня в моем решении. Я честно отвечала, что ни капли не раскаиваюсь. И каждый, кто попытается силой убедить меня в обратном, получит бумерангом по всем мягким и твердым местам.

Наконец, дверь за Ариссой закрылась. И из подпространства появился Гришка.

– Дурная ты, Маринка, – выдал он «диагноз».

– И без тебя знаю, – отмахнулась я. Потом вспомнила кое-что сказанное Ариссой и уточнила. – Гриш, а Гриш…

– Ну?

– А почему дом меня принял?

– Не знаю, – покачал головой Гришка. – Не должен был. Ты не являлась родственницей предыдущей ведьмы. И не похожа на нее.

– Но…

– Не знаю, Маринка.

Я только вздохнула. И вот попробуй собери в этом мире информацию. Или «не знаю», или «не скажу».

Остаток дня прошел на удивление спокойно. Я отлеживалась, наедала бока и старалась не забивать себе голову мыслями о последних событиях.

Гришка смог выяснить по своим каналам, что «лекарь» остановился в нашей деревне, в избе бабки Федоры. Вдовица, потерявшая мужа лет десять назад, бабка привечала всех, кто способен был помочь ей по хозяйству. По словам ее домового, сговорились они с «лекарем» на починке ограды вокруг дома и истреблении всех вредителей в саду и огороде.

Я прыснула от смеха, вообразив, как могущественный чернокнижник станет разбираться с колорадским жуком или любым другим его «заместителем».

Причину своего появления в захудалой деревушке «лекарь» не назвал. Впрочем, если он не будет переходить мне дорогу, то пусть себе живет спокойно. Но интуиция подсказывала, что так просто от назойливого внимания этого типа мне не избавиться.

Вечером Гришка расщедрился на блинчики. Я с удовольствием умяла их с вареньем и завалилась спать.

Ночью пошел столь долгожданный в этой округе дождь. Тяжелые крупные капли барабанили по подоконнику. Их монотонный ритм навевал сон. Так что выспалась я просто великолепно.

А вот утром, едва вышла в горницу, Гришка авторитетно заявил:

– Ночью черное колдовство творилось.

– Прямо под дождь? – уточнила я и, зевая, уселась на лавку рядом с Васькой.

– Дождь пошел после, смыл все следы. Маринка, ну вот чему я тебя учил?