Пути назад нет. Невидимая черта разделила жизнь героев на "до" и "после". Время убывает, шансы найти Веронику Игоревну уменьшаются с каждым часом. Сумеет ли Артур выбраться из ловушки обстоятельств? Сумеет ли вообще остаться в живых?
Содержит нецензурную брань.
Книга попала в лонг-лист премии "Русский детектив - 2022" в номинации "Открытие года".
Книга третья. Волк в её голове
Когда они уходят в тишину,
Туда, откуда точно нет возврата,
Порой хватает нескольких минут
Понять – о, Боже, как мы виноваты!
И фото – чёрно-белое кино.
Усталые глаза – знакомым взглядом.
Они уже простили нас давно
За то, что слишком редко были рядом,
За не звонки, не встречи, не тепло.
Не лица перед нами, просто тени…
А сколько было сказано «не то»,
И не о том, и фразами не теми.
Тугая боль, – вины последний штрих, —
Скребёт, изводит холодом по коже.
За всё, что мы не сделали для них,
Они прощают. Мы себя – не можем…
Владимир Бергер и Елена Кораблёва «Пока мы живы…»
Сон первый. Бог поможет
Знаете, в любой подростковой истории найдётся сентиментальная сцена-другая прощания с детством. Люди умиляются и проливают по слезинке, ибо каждый когда–то… м-м, взрослел?.. Что-то такое переживал?.. Что-то такое чувствовал?
Короче, прощание с детством. Как говорится, получите и распишитесь.
НЕТ СЕТИ
Сердце неистово колотится, в ушах свистит. Я судорожно поднимаю мобильный, тычу им в стороны, в паутину, в ветки, но заветная палочка рядом с «Tele2» так и не появляется. В правом углу, над трещиной, пропадает ещё один отрезок в пиктограмме аккумулятора.
– Диана! – Я больно спотыкаюсь о корень вековой сосны и срываюсь на крик: – Да остановись ты!
Чудом я заглушаю внутри себя не то «тупая сука», не то «тупая дура» – обе фразы так и вертятся на языке.
Иней на паутинке блестит алым в свете заходящего солнца. Она покачивается, когда ветер с гулом и скрипом проносится по лесу и пробирает меня до костей. Диана, тяжело дыша, останавливается, опирается на худенькую берёзку. Смотрит она не на меня, а вперёд, на полузатопленные рельсы среди деревьев. Ноги её дрожат. Пальцы, которые сжимают сумку Веронику Игоревны, неестественно белы – будто держатся из последних сил за край обрыва.
– Не пойму, где велик, – говорит Диана сухим, ломким голосом.
– Ты вообще… ты человек?
Она оглядывается по сторонам – сосны, сосны, редкие берёзы – прикрывает глаза. Гриндерсы, измазанные в крови отца Николая, облепило соломинками и песком. Лицо бледно, на коже выступили бисеринки пота. Плывут тени ветвей, перемешиваясь с отблесками заката.
– Мы же здесь шли? – спрашивает Диана.
– Ему нужна помощь!
– Бог поможет.
Она показывает сама себе направление, переступает ржавые рельсы и хлюпает прочь, проламывая тонкий лёд на лужах.
– Ты совсем тупая?
– Он приходил… к нам, – устало отвечает Диана, и ветер сносит в сторону её слова, перемешивает: – После… как маманя… приходил… срал…
– Да сколько можно?!
– Сидел на диване… срал в мозги…
– Ты видела это своими глазами?
Диана с плеском падает в воду, словно кто-то невидимый подсекает ей ноги. Я дёргаюсь помочь, но потом останавливаю себя и со скрытым злорадством наблюдаю, как она барахтается в подтопе.
– Ты уверена в этом? Что он приходил, говорил твоей маме, чтобы она свалила из дома и тебя бросила? Ты видела это? Слышала?
Диана встаёт, трясёт мокрыми руками, и холодные капли разбиваются о моё лицо. Она растерянно смотрит на свои камуфляжные штаны, обвисшие, отягощённые влагой и грязью; на сумку Вероники Игоревны, с которой стекает бурый ручеёк.
– Отвечай? Ты это реально видела своими тупыми глазами? Или придумала? Потому что, на секундочку, вы, блин, жили с нами, и я ничего такого не помню.
Диана отрывает бурый пучок прошлогодней травы и вытирает сумку. Солнце уходит за облако, в лесу темнеет. Холод неумолимо проникает под одежду, и меня потряхивает, зубы стучат.
– М-может, это он уговорил твою маму вернуться из общины? И потом уговаривал не оставлять тебя? Че он в-всё время, типа, виноватится перед тобой?
Диана выпрямляется. Глаза её туманятся, стекленеют, только ветер гонит волны по куртке и волосам.
– Оки. Ты прав. Я такая дофига плохая, что только и бью всех. Что мама ушла. Что у тебя мозги с дисграфией…
– У меня нормальные мозги. Причём тут?..
– …что Цой разбился. Что террористы в Европе… Да, да, во всём виновата Диана.