И всё же позволить ей высказывать недовольство вслух я не могла. Взял ношу, так неси достойно. Или умри.

Я ударила фрейлину по руке, и та прикусила язык, пробормотав извинения.

Мы стояли на пустынной, вымощенной крупным булыжником дороге, возле каменной стены, огораживающей огромный даже по меркам Вудстилла замок. Здесь не было дозорных башен, белокаменное строение единой горой возвышалось среди белоснежной пустыни, кончавшейся где-то там, где чернели силуэты большого града.

Я не слышала о Гринвиде ничего такого, что могло бы помочь вообразить себе страну северных ярлов. Знала, что она неприступна и охраняется магией ледяных великанов, живущих в Незамерзающем море, которое окаймляет Край света, и птицелюдей, которых здесь почитали за жрецов.

– Странно, что нас встречают, словно слуг, правда, госпожа Рогенда? Однако, думаю, стоит покориться воле Небодержателей.

Эрина всегда была сообразительной, она и сейчас держалась рядом и не задавала тех вопросов, на которые я не могла бы ответить. Другая на её месте начала бы причитать, что мы точно погибнем и попадём в пасть демонов за измену Богам.

Эта другая, которая причитает и сетует на судьбу, нашлась быстро.

– Зачем мы им? – Виктория вздрагивала от каждого шороха в ночной тьме, но не решалась на открытый бунт.

Ворота замка отворились, и нам навстречу двинулась процессия из женщин, одетых в белое. Они шли быстро, но одновременно и не спешили, словно испытывали наши нервы.

Мы трое и Мектильда позади дрожали от холода и молились тем, кого знали, чтобы всё это не оказалось демоновским наущением. Или проклятием призрачных дев, погибших в этих местах.

У меня даже мелькнула мысль забраться обратно в экипаж и сбежать. Сила всё ещё слушалась меня, хоть и ослабла вдали от родины.

Если мы трое объединимся, не будет помех. Сбежать до Свирепого моря, а там… Ничего. Местных денег нет, каждый опознает в нас чужестранок и сдаст стражникам, а те вернут сюда или бросят в темницу. Есть же в Гринвиде темницы?

– Добро пожаловать, фронны, – не без приветствия произнесла холодным тоном главная женщина, закутанная в шубу до пят. Такого меха у нас в Вудстилле не сыскать: серебристый, с длинным ворсом, должно быть, стоит целое состояние. Я разбиралась в роскоши.

– Идите за нами, – махнула главная и отправилась обратно.

Лица говорившей мы так и разглядели, капюшон был надвинут на лоб, говорила она глухо, двигалась неспешно. Вероятно, она уже вступила в пору позднего расцвета, когда женщина всё ещё может родить.

– Пойдёмте, не надо их злить, госпожи, – шёпот Мектильды привёл меня в чувство. Я первой двинулась следом за процессией, по бокам нас тут же окружили служительницы в белом.

Я ошибалась, они не были укутаны мехами, лишь тонкие шерстяные накидки укрывали плечи, но никто не подавал виду, что замерзает.

Воздух был свежим, я благодарила новых, незнакомых Небодержателей, если они смотрели сейчас на нас, за то, что нет ветра, но всё равно изморозь, тонкие капли воды, словно висевшие в воздухе, пробирали до костей.

– Почему нам не дали обуви? – Виктория страдала сильнее прочих и всё время плакала.

– Тише! – шикала на неё Эрина, уставшая от нытья соотечественницы. – Мы не дома.

– Я не хочу больше идти, – всхлипнула Виктория и остановилась. Мектильда бросилась было к госпоже, чтобы предложить помощь, но та оттолкнула служанку и громко произнесла:

– Нам холодно. Вы решили уморить тех, в чьих жилах течёт чистая магия?

Процессия остановилась. Мы с Эриной, вцепившись друг в друга, замерли в паре шагов от бунтарки и смотрели, как предводительница отряда, остановившись и простояв так с пару мгновений, опираясь на белый резной посох, повернула голову в нашу сторону, а потом и вовсе пошла к нам, сердито выстукивая набалдашником по камню.

Глупая Виктория, нельзя умереть, не дойдя до цели! Даже если ты хотела именно этого, разумнее было бы броситься в Свирепое море, пока мы ещё были на корабле.

– Кто ты такая, что смеешь жаловаться, едва ступив на наши земли? Вы не хотите пройти путём очищения? Тогда уезжайте, откуда пришли, – слова главной болью отдавались в ушах, хотя она не повышала голоса.

– Мы замерзаем, – произнесла Виктория, присмирев и перестав дрожать.

Главная откинула капюшон, и даже в ночи, освещённой лишь высокими тонконогими лампами, расставленными по бокам дороги, по которой мы шли, я увидела, что её фарфоровые щёки и подбородок покрыты следами от оспин.