Уже нашел.

Что-то внутри сжимается и трепещет, горячими спазмами разгоняя кровь по венам.

– Вы видели девочки? Видели? Он меня зовет, – Даша растекается в улыбках, а я внезапно чувствую такой всплеск ревности, что даже дыхание сбивается.

– Уймись, Кутузова, – осаживаю подружку, – иди, готовься к своим групповым свиданиям, а это не твоего поля ягода.

– Ха, – она пренебрежительно фыркает, – можно подумать твоего.

– Представь себе, – нагло ухмыляюсь и, поправив сумку на плече, уверенно спускаюсь по лестнице, на ходу бросив остальным снисходительное: – пока.

***

Я не оборачиваюсь, потому что боюсь запутаться в своих собственных ногах и позорно растянуться на асфальте, но чувствую изумленные взгляды, впивающиеся мне в спину.

Да-да, смотрите. Это вам не с однокурсниками зажиматься в перерывах между парами. Это другой уровень. Ни за кем из них не приезжают к универу на такой машине, в таком костюме и с такой харизмой. Так что пусть завидуют.

Мне очень хочется создать видимость того, что у нас с этим дядькой есть что-то общее, хочется пустить пыль в глаза. Поэтому иду, активно накручивая булками. Спина прямая, на губах счастливая улыбка.

Он наблюдает за моим приближением с абсолютно бесстрастным выражением лица. Вот просто ноль эмоций. Ни единого отголоска. Будто из бетонной плиты высечен. Надеюсь, девочки достаточно далеко, чтобы не суметь рассмотреть эту постную физиономию.

– Добрый день, – так радостно, будто всегда ждала только его и готова от восторга пустить теплую лужицу. Вся такая счастливая, приторно-сладкая. Просто сахарный пирожок.

Он поднимает одну бровь, смотрит на подружек, потом на меня и едва заметно качает головой.

– Прокатимся, – не спрашивает. Ставит перед фактом.

В другой ситуации, я бы отказалась. Потому что чутье вопило: не надо Лерка, не лезь к нему. Добром это точно не закончится. Но подружки все еще смотрят мне вслед и опозориться перед ними я боюсь больше, чем оказаться с этим типом в машине.

– Конечно, – нагло и с вызовом.

Его глаза хищно суживаются, но только на миг. Потом возвращается маска невозмутимости.

Он распахивает передо мной дверь:

– Прошу, – жестом приглашает внутрь.

Я просто млею. Девки точно обзавидуются. Чтобы вот так по-королевски, с открыванием дверей – такого им и не снилось.

– Вы так любезны, – максимально изящно пытаюсь забраться в салон, но не соотношу ширину юбки и высоту ступеньки, и бездарно спотыкаюсь.

В тот же миг горячая ладонь ложиться мне на талию и уверенно удерживает, не позволяя упасть. Обжигает. У меня плавится в груди, в животе, ниже. Колени становятся ватными. В голове звенит.

– Осторожнее!

– Простите, сударь. Я так неуклюжа, – пытаюсь отшутиться. Что угодно, лишь бы не почувствовал, как бешено у меня колотится сердце.

– Я знаю, – припечатывает он. Помогает забраться в салон, захлопывает дверь и идет к водительскому месту, на ходу раздраженно оттягивая узел на галстуке, будто тот его душит.

Молча усаживается, заводит машину и трогается с места, увозя меня от универа, под завистливыми взглядами подружек.

– Ну, здравствуй… Лера, – мое имя он выделяет голосом, акцентируя внимание на том, что это больше не секрет.

Только тут до меня доходит, что мое желание выпендриться перед девочками привело к тому, что я еду в машине с подозрительным типом в дорогом костюме, и у меня нет ни единого шанса сбежать.

– Здравствуй! – нагло вскидываю подбородок. Если он думает, что я сейчас забьюсь в угол и буду рыдать, то глубоко ошибается, – давно не виделись.

– Не скажу, что соскучился.

– Я так и поняла, когда увидела тебя возле МОЕГО универа.

Отчетливо слышу, как скрипит зубами.

– В честь чего столь фееричное явление?

Я когда чувствую себя неуверенно всегда начинаю пороть какую-то чушь. Защитный механизм. А сейчас неуверенность просто зашкаливает, значит и уровень чуши будет запредельный. Главное не ляпнуть что-то, о чем потом буду жалеть.

– Разговор у нас остался незакрытый.

– По-моему, как раз все закрыто и логически завершено.

– Что это за идиотская выходка с деньгами?

– Не люблю быть обязанной, – огрызаюсь, отворачиваясь от него. Вчера затея с конвертом казалась гениальной, а сейчас мне почему-то было стыдно.

– Это был просто жест доброй воли. Не обязательно было превращать его в цирк, – он будто знает, о чем я думаю, и методично добивает, – если хотела впечатлить, то однозначно мимо.

Мне хочется что-нибудь ответить. Что-нибудь такое, после чего он перестанет смотреть на меня как на капризную девочку, но, как назло, в голове ни одной стоящей мысли. Они куда-то рассыпаются и сбегают, стоит только ему оказаться поблизости. Просто временное помутнее рассудка. Иначе не скажешь.