Вот он, пожалуйста! Уж случай так случай.

На ходу прихватываю с полки свежее полотенце и возвращаюсь обратно. Как раз в тот момент, когда рыжая пытается улечься на дне душевой кабины, скрутившись буквой зю.

– Как ты меня задолбала! – поднимаю ее на ноги, моментально вымокнув под горячими струями, а потом и вовсе вытаскиваю наружу. – Раздевайся.

Она упрямо качает головой и мелкие брызги летят во все стороны.

– Не зли меня.

Снова мотает головой и для верности прикрывает грудь рукой. Она серьезно думает, что вот это вот недоразумение может вызвать у взрослого состоявшегося мужика приступ похоти?

– Вот полотенце, – тыкаю им чуть ли не в саму шальную физиономию, – вот футболка. Я выйду и вернусь через две минуты. Чтобы была готова. Ясно?

Снова мутный взгляд, складка между аккуратными бровями и закушенные губы.

– Все, держи, – сую тряпки ей в руки и вываливаюсь из ванной.

На хрена я ее привез? Вот на хрена? Я понять не могу. Что за приступ добродетели?

С меня течет. Рваными движения расстегиваю рубашку, едва не сорвав все пуговицы. Плевать. Все равно выкидывать, потому что в тех местах, куда утыкалась физиономия рыжей, остались темные подтеки туши.

Переодеваюсь в домашний спортивный костюм и возвращаюсь в ванну.

– Готова?

Ни черта не готова. Стоит, прислонившись задницей к раковине, и неумело пытается расстегнуть кнопку на джинсах, при этом мотается из стороны в сторону. Волосы висят рыжими сосульками, на полу уже лужа.

– Сколько можно копаться? – отталкиваю в сторону ее вялые руки и сам начинаю расстегивать.

Она снова мычит, пытается отодвинуться от меня

– Хватит дергаться! Я не собираюсь тебя лапать.

Пальцы сами задевают за плоский живот, когда пытаюсь подлезть и расстегнуть молнию. И снова десятки иголок жгут, продираются сквозь кожу и расходятся бешенным огнем по венам.

– Готово! Снимай.

Рыжая пытается стащить с себя джинсы, но ее так мотает из стороны в сторону, что мне снова приходится ее ловить.

– Понятно, – сам хватаюсь за пояс и тяну вниз.

Сырая ткань липнет к коже, затрудняя движение. Вдобавок джинсы такие узкие на бедрах, что мне даже с трудом удается их приспустить. Присаживаюсь рядом с ней на корточки, чтобы было удобнее и снова тяну. Рывком, до самых колен.

Взгляд утыкается в ее трусы. Синие. Простые. На причинном месте изображен ежик.

Ежик, мать вашу!

Я просто залипаю на нем. Таращусь, как ненормальный. Еж в ответ таращится на меня. Картина маслом.

От созерцания прекрасного меня отвлекает рыжая. Ее ведет вперед, и она чуть не падает, в последний момент ухватившись мне за плечи, при этом я утыкаюсь лбом в мягкий живот. Поперек горла встает колючий ком, и я с трудом его сглатываю.

Это просто…Слов нет.

Отпихиваю ее от себя, стаскиваю штанину сначала с одной ноги, потом со второй, уже не пытаясь разобраться с тем, что кипит внутри. Каждое прикосновение к этой кукле – как разряд.

Отбрасываю сырые джинсы и поднимаюсь:

– Остальное снимай! Да не трясись ты, я отвернусь.

Терпение, только терпение.

Я действительно отворачиваюсь. Только у меня там зеркало от пола до потолка, и я прекрасно вижу, как рыжая стягивает свой дурацкий топик и остается в несуразном белье. Верх белый, низ синий. Это она в таком наряде отправилась на встречу к приключениям?

Что-то не стыкуется, царапает, но я не в том состоянии чтобы разбираться. Тем более следом за топиком на пол отправляется и сырой лифчик.

Узкая спина, родинка под лопаткой, аккуратные впадинки чуть ниже талии… Мне хочется, чтобы она развернулась, но рыжая стоит, ухватившись за стену, а потом начинает стягивать трусы.

Твою мать.

На этом моя выдержка заканчивается, и я просто сваливаю из ванной, подальше от этой ведьмы.

***

Рыжая выползает минут через десять, когда я уже начинаю подозревать, что она там уснула. Идет по стеночке, едва переставляя ноги. Глаза прикрыты, на голове кое-как намотано полотенце. Вся бледная, почти зеленая, и я даже издалека вижу мурашки, покрывающие ее руки.

Моя футболка на ней, как бесформенное платье до середины бедра. Полностью прикрывает все перегибы, но, к сожалению, не может скрыть острых торчащих сосков. Я снова зависаю. Это как наваждение, от которого никак не получается отделаться. Она обычная. Да стройная, симпатичная, но таких тысячи, если не миллионы, и ни на ком я прежде так не зависал. Рассматривал, трогал, брал, но вот чтоб так … прятать кулаки в брюках, чтобы не было соблазна прикоснуться – впервые.

– Ложись спать, – киваю на разобранный диван.