Самобранка по-автомобильному защелкала, загудела, однако, в отличие от Игоревой «Лады Гранты», известной так же как "синюшка-развалюшка", дала не клина, а стопку горячих блинов. Если из глубин стола и валил какой-либо пар, то аппетитный, от поджаренного теста, а не от кипящего тосола.

Лиза с жадностью открыла банку с малиновым вареньем. Шмяк! Перстень бухнулся в ягоды.

– Ах ты, пупырка папавериновая! – застонала Лиза, неохотно залезая в густую жижу пальцами. – И конечно, на самое дно. Как всегда.

За последнюю неделю непослушный Перстень успел перебывать в самых разных интересных местах, от раковины в дамской комнате «Омелы» – по-операционному стерильной, с бесконтактной дверью, – до теплой брусчатки Львиного мостика, куда Лиза ходила каждый вечер, в надежде, что портал между мирами вновь откроется. Пуся был категорически против этих моционов. Он ненавидел свою новую сумку-переноску. Равно как и идею возвращения к Игорю.

Купание в варенье, а затем – и под проточной водой, неубиваемый Перстень перенес прекрасно. Изумрудный экран размером с самородок из сказки Бажова дружелюбно мурлыкнул. Лиза вновь водрузила колечище на палец, чувствуя себя если не итальянским мафиози, то уж по крайней мере – мексиканским наркобароном. Или, на худой конец, российским чиновником средней руки. А что? Ее нынешняя зарплата («жалованье», как подобострастно говорили местные) вполне соответствовала доходам влиятельных взяточников на Лизиной родине. Шутка ли – двести шестьдесят деревянных в месяц! Путем сложных подсчетов выходило, что эту сумму можно было приравнять к четверти миллиона привычных Лизе рубликов. Оказалось, что сотрудники Седьмого отделения считаются здесь чуть ли не джеймсами бондами. Приятная новость после прозябания в государственной ветеринарной клинике с окладом в двадцать восемь тысяч девятьсот тридцать семь рублей.

– Мяв. – Из спальни вылупился Пуся. Он принялся со снисходительно-заинтересованным видом разнюхивать ароматы, исходящие от Скатерти.

Облив презрением автоматическую миску, он подошел к Лизе и вежливо, но настойчиво повторил:

– Мяв?

Лизе пришлось оторваться от блинов и самолично подать пушистому сударю его охотничьи колбаски на изящной тарелке с ликом действующей императрицы Екатерины Третьей. Государыня была больше похожа на девчонку из соседнего двора – хвостик, дутая жилетка, джинсы. Глаза только строгие. Мебельная корпорация «Хохлома» назвала эту серию предметов для дома «Романовы как мы». Лиза также обнаружила в буфете чашку с экс-императором Николаем, сфотографированном в сером рабочем комбинезоне, и кувшин с экс-экс-императором Константином в гавайской рубахе, похожим на беззаботного флоридского пенсионера.

Немного заморив червячка, Пуссен уселся перед гранд-телевизором и потребовал его немедленно включить.

– В спальне посмотри, – сказала Лиза. Местное телевидение ее не прельщало. Там совсем не показывали Киркорова.

– Мяв, – наотрез отказался Пуся.

– Ну иди тогда на подоконник – какие виды! – предложила Лиза фальшиво-воодушевленным тоном. – Сколько квадриков! Порхают туда-сюда! Мечта любого котика.

Пуссен ясно дал понять, что он значительно выше любых других гипотетических котиков, а потому будет смотреть только новости с Ричардом Кингом и ничего больше. Тем более, что за окном снег пошел, а ленивое декабрьское солнце еще и не думало просыпаться. Настоящее светило здесь вставало по своему извечному расписанию. Пока, по крайней мере.

– Ладно, только отстань.

Лиза принялась с раздражением тыкать в живой изумруд Перстня. Другое дело – дедушкин ламповый телевизор! Берешь плоскогубцы, переключаешь каналы, всё просто и понятно. Рябит – стукнешь кулаком, и все довольны. А тут – чуть ли не Стивом Джобсом надо быть, чтобы посмотреть новости.

Инструкции к Перстню, на который были заведены все Разумные домашние устройства, похоже, не существовало в природе. К колечку прилагалась лишь солидная бархатная коробочка. На дне которой было написано: "Больше, чем три. Намного больше. Наши гаджеты исполнят неограниченное количество ваших желаний. Желаний, совместимых с возможностями гаджета".

Лизины бессмысленные манипуляции с Перстнем привели к некоторому результату. Сперва она наткнулась на какой-то невнятный канал под названием "Демос", где абсолютно нефотогеничные люди несли всякую ерундистику, часто сменяя друг друга. В конце концов нашёлся и "Всемогущий".

– Изготовление космического зеркала для проекта «Второе солнце» подходит к концу, – заорал на всю столовую ведущий «Всемогущего».

– Да чтоб тебя, – выругалась Лиза и с удвоенной энергией застучала по дурацкому кольцу. С четвертой попытки громкость удалось уменьшить.

– Блестящий парус площадью в один квадратный километр можно свернуть в крошечный комочек, который я мог бы унести под мышкой, – разглагольствовал молодой, но уже вполне бородатый ведущий с претенциозным именем Ричард Кинг. – Его развернут на земной орбите. На первом этапе вечное солнце осветит Петербург. Если эксперимент признают удачным, отраженное сияние распространят и на другие губернии…

– Вот делать людям нечего, – пробурчала Лиза. – Дураки какие.

Она залпом допила кофе, закинула чашку в отсек Скатерти для грязной посуды и подошла к окну – проведать своего кислого дружка. Нет, не Пусю, который с высокомерным видом смотрел новости финансов (акции «Владычицы Морской» побили очередной мировой рекорд, "Баюн" же понизился почти до уровня японских конкурентов), – а росток лимонного деревца.

12 декабря

Надкусанный цитрус, сработавший в «Омеле» наподобие нашатырного спирта, Лиза обнаружила в кармане куртки на следующий вечер после телепортации, когда Пуська пристал к ней как банный лист, требуя немедленно выдать ему мышку-меховушку. Наверное, тогда, в кафе, сама и смахнула лимончик в карман, дернувшись при виде голографического орла. Либо автоматически положила фрукт в карман, потому что зачем добру почем зря пропадать.