Я судорожно сглотнула и мотнула головой.

Ладно. Потом разберусь и с этим. Сейчас не совсем подходящее время для рефлексий.

Подняла голову, посмотрев на ожидавшего ответа дракона, и слабо улыбнулась ему.

— Зефир, — произнесла. Имя сорвалось легко, и где-то в глубине души создавалось ощущение правильности. — Он назвал меня так.

Значит… в этом мире мое имя — Зефир? Барбатос не зря так обращался ко мне?..

— А-а… Зефир… — тихо протянул Двалин и даже как-то расслабился. Звучало так, будто… он знал меня?

Я изумленно распахнула глаза.

Что происходит?!

Ладно. Сначала вылечим его, а потом завалим вопросами.

Я устало выдохнула и потерла переносицу.

Так. Могу ли я сама исцелить Двалина? Вопрос, на который нет уверенного ответа. До этого Беннета больше статуя исцелила, которая, кажется, отреагировала на мое желание. Могу ли я подобным образом облегчить страдания дракона, используя алтарь как проводник? Это эксперимент, на который сейчас точно нет времени, ведь его исход — тот еще жирный вопрос.

Рядом Джинн. А уж она точно может лечить, и ее элемент не должен подводить девушку, как того опасался Беннет со своими силами, или я, которая сама не до конца понимала, как работала Стихия. Теперь осталось подготовить дракона к мысли, что здесь буду не только я, но и еще один человек. И что мы хотим помочь ему.

Хотя бы остановить кровь и толкнуть организм к регенерации. А осколки кристалла, что попали в тело…

Черт. Их тоже надо вытащить. Но как?..

Ветер донес осторожные шаги, словно предупреждая, и я резко обернулась, столкнувшись взглядом с взволнованной Джинн, которая вполне решительно приближалась к нам. Я нахмурилась, смотря на рисковавшую девушку с неодобрением, но благо, что она хоть Беннета с собой не взяла — мальчишка таился за деревом, одним глазом наблюдая за нами с открытым ртом.

Черт, я не успела подготовить дракона к мысли, что хочу позвать человека, чтобы тот помог ему! Инициативность Джинн может все испортить!

Придется действовать на опережение и импровизировать.

Двалин тоже услышал чужое приближение и утробно зарычал, но подняться сил не было, лишь напрягся и вскинул голову, грозно следя за приближавшейся девушкой. Ветра беспокойно зашевелились вокруг нас бирюзовыми лентами, будто предупреждая глупого человека, что хоть дракон и изранен, но еще не все силы покинули его, и вышвырнуть нежелательного свидетеля он в силах.

Я поспешила его успокоить, коснувшись ладонью холодноватой чешуи на задней лапе — куда доставала со своим ростом, ведь и когти у дракона внушительные, почти с меня размером.

— Позволь… помочь вам, Хранитель, — тихо и с запинкой от волнения попросила Джинн, вскинув брови, и замерла на приличном расстоянии, почтительно склонив голову.

— Это Джинн Гуннхильдр — магистр Ордо Фавониуса, и нынешняя Хранительница Юга, — на мои твердые слова девушка вздрогнула.

Двалин прищурился, цепко смотря на магистра, которая, несмотря на решимость помочь, была скованна в страхе.

— Хранительница… Юга, — тихо произнес дракон и снова прикрыл глаза, показывая доверие.

Всего одно словосочетание и дракон успокоился! Чудо!

Я кивнула девушке.

Признаться, ощущала себя как дрессировщик с хищным и диким зверем, которого хотела погладить маленькая девочка.

Джинн приблизилась к дракону и собранно вздохнула, наполняясь решимостью. Она сложила руки в молитвенном жесте у груди и прикрыла глаза. Анемо энергия легко окружила ее, охватывая всполохами лент и искр.

Я смотрела на это с легким восторгом, пытаясь прочувствовать и понять, каким образом она управляла стихией и творила волшебство — иначе и назвать не могла. Конечно, я ощущала, как потоки ветров вертелись вокруг фигуры магистра, как энергия скользила через Глаз Бога, сквозь Джинн, отвечая ее намерениям, желанию, что шли от всего сердца.

— Барбатос, да направь нас, — еле слышным шепотом искренне и от всего сердца произнесла девушка и вскинула руки.

Ветра разлетелись, окружая дракона светлым куполом, а земля под нами заискрилась бирюзовыми вспышками, принимая форму одуванчиков.

Выглядело невероятно.

Я прямо почувствовала, как сквозь меня волной прошла чистая энергия, направленная на исцеление и облегчение.

Двалин глубоко вздохнул, ощущая, как боль отступала. Его раны заискрились бирюзовым светом, который с каждой секундой уменьшался, как и жуткий след от шипа. Я смотрела с легким благоговением на это чудо, хотя мысленно и усмехнулась, понимая, как глупо выглядела со стороны, учитывая, что недавно с подобной реакцией на активный алтарь стояли что Беннет, что Джинн.