Богатства несметные радуют глаз!

Смотрит король и смеется украдкой,

«Вот дура чумная, и так каждый раз!!!»

In vino veritas

Крутится-вертится,

Шаг за шагом, играй свою роль!

In vino veritas,

Даже не верится —

Королева пьяна, а смеется король.

Я слегка понизила голос, вглядываясь в искрящиеся от веселья глаза ребят.

In vino veritas,

Множество истин,

Множество истин, а правда одна:

Если тебе очень грустно и плохо —

Просто возьми и выпей вина.

Легко улыбнулась и окинула взглядом людей.

Было заметно, что, несмотря на концовку песни, атмосфера заметно разрядилась и все расслабились, переключаясь на напитки и еду. Не было ощущения угнетения, что витало ранее, как и опаски. Они выглядели… свободней. Дышали легче.

Отдыхали.

— Паймон так и знала, что ты споешь о вине, — фыркнула девочка, ткнув в мою сторону пустой шпажкой от шашлычка.

Я поджала губы и развела руками. Мол, такие дела.

— Так нечестно! — она топнула ножкой по воздуху. — Паймон хотела что-нибудь веселое, раз о еде спеть не можешь.

— Много хочешь, мало получишь, — пожала я плечами и придирчиво осмотрела стол на еду, раздумывая — мясо или… мясо?..

Какой сложный выбор.

Вздохнула и подцепила сэндвич с мясом, помидором и зеленью.

— А по мне так, очень веселая песня, — высказал свое мнение Беннет, который, хоть и присутствовал с нами, но стеснялся влезать в чужие разговоры.

— Лучше бы снова сказку попросила, — печально пробормотала Паймон, хватая рыбный шашлычок и заедая свое горе.

Я на это весело фыркнула и покосилась на элементаля, который незаметно уселся около моей руки с кружкой. Заметив мой взгляд, он невинно и мило улыбнулся, на что хмыкнула с пониманием. Только, не-а, я вижу все твои ходы, и у меня ты в посуду не нырнешь. Так что не строй глазки.

— Значит, ты не только странствующий сказитель, — каким-то особым тоном заметил Кэйя, между делом обмакивая кусочек говядины в соус, — но еще и певец?

— О, это по настроению, и если плата устроит, — хмыкнула я и уткнулась в кружку, отпивая сидра, а после цепляя шашлычок, пока фейка все не заточила.

— Хм-м, я бы послушал какую-нибудь… историю, — с прищуром посмотрел на меня капитан кавалерии. — Допустим, на две бутылки лучшего вина. Как тебе такая плата?

Я задумчиво нахмурилась, потерев подбородок.

Под рукой активно закивал Барбатос, явно, чтобы я согласилась, не раздумывая. Дилюк оторвался от еды и с подозрением покосился на сводного брата, явно подозревая, что эти бутылки ненароком заберут из запасов винокурни. По-братски.

— Что-нибудь… о ветре, раз уж мы из Королевства Ветров, — дополнил Кэйя.

Я вскинула бровь.

Это он так пытался манипулировать, или что? Или после той истории на собрании, подумал, что я еще какие-либо факты из прошлого вытащу, которые никто не знает?

Не-а, хитрый капитан.

Я расскажу историю, которую только что сочинила! Точнее, расширила одно поверье.

Ощущала себя коварным демоном, который любыми способами пытался юлить, чтобы заиметь выгоду и чужую душу, хах. Но все-таки никак не работать честно, любыми способами трактуя договор, как ему удобно.

Так что в следующий раз, господин капитан, будете говорить конкретней и прямо. А то вы с Дилюком как два сапога пара.

Допив сидр, задумчиво посмотрела в пустую кружку и подняла взгляд на ожидавшего ответа или рассказа Кэйю.

— В одном небольшом порту на берегу огромного моря каждое утро на пристани стояла юная девушка, сжимая в руках кулон с обещанием, — начала я легким и спокойным голосом. — Все ее знали в тех краях. Как и знали, кого с тоской ждала. Ежедневно с самого рассвета она приходила и смотрела на восход, в надежде, что сейчас на горизонте покажется корабль, что увез ее любимого, на которого пал Взор Божества. Юношу, что ушел на войну на чужой земле по воле богов. Но день подходил к концу, а знакомые паруса не показывались. Так было изо дня в день. И сердце юной девушки не выдержало. Она пришла на высокий утес, обдуваемый всеми морскими ветрами, и, упав на колени и вскинув руки, в отчаянии взмолилась богам. Но боги были глухи к ее мольбам и боли, воюя между собой, — у руки будто по волшебству оказался новый бокал с сидром, который я поспешила глотнуть, чтобы промочить горло, и продолжила рассказ. — В тех скалах обитал маленький дух ветра — Бриз, любивший играть в расставленных на сушку сетях, звонить в развешенные колокольчики у домов и наполнять паруса рыбаков силой. Он услышал отчаянный зов юной девушки и решил помочь ей. Из благородства ли, или жалости, а может потому, что она делала красивые и яркие ветряные мельницы, расставляя те на заборе у дома своего, и с которыми он любил часто играть, но Бриз бросился за море, на чужую, опаленную чернотой войны, землю, найти возлюбленного несчастной девушки. Но как бы он ни спешил и ни старался, нашел разбившиеся о скалы корабли после бушующего шторма. Победив в чужой войне, они проиграли природе, утонув в морской пучине. Боги бросили их. Бриз вернулся ни с чем, мазнув по щеке девушки легким ветерком. Неимоверное горе охватило сердце девушки, а душу разорвало на сотни кусочков. Не зная себя, она бросилась со скалы, и волны приняли ее как родную. С тех пор одинокая чайка летала над морями, провожая заблудшие корабли до дома к их семьям, спасая моряков из шторма и указывая дорогу до Грани утопленникам. А маленький Бриз трепал перья чайке, сопровождая всюду ее. Крик чайки — есть плач ее по погибшему возлюбленному, которого бросили боги.