Шрифт:
Женщина перестала кричать.
– Ты идешь не в ту сторону,- сказала она,- перейди через площадь и садись на автобус.
Мальчик повернулся, пошел назад и опять увидел дом с башенкой, очередь и старуху, торгующую рыбой.
Он стал в очередь за шинелью с подколотым пустым рукавом, и автобус опять долго не появлялся. Тогда он спросил у шинели, где больница.
– Это далеко,- сказала шинель.- Видишь трубу? За трубой еще с километр. На автобусе надо ехать.
Но автобуса все не было, и мальчик пошел по направлению к трубе. Сразу же в начале улицы его обогнал автобус.
Мальчик шел очень долго и за это время успел привыкнуть к тому, что мать его в больнице, а он остался один среди незнакомых людей. Главное было теперь добраться до трубы и найти больницу. В дороге его еще несколько раз обгонял автобус. Вблизи труба оказалась громадной и ржавой, на кирпичном фундаменте. Мальчик постоял немного, отдыхал, держась рукой в варежке за проволоку, идущую от трубы к земле. Проволока была скользкая и холодная. Потом он пошел дальше, и какой-то прохожий показал ему больницу. Мальчик поднялся по ступенькам, вошел в коридор и наткнулся на женщину в марлевой косынке.
– Ты куда,- сказала женщина и растопырила руки,- ты куда в пальто?.. Ты чего?..
Мальчик нырнул у нее под руками, толкнул стеклянную дверь и сразу увидел мать. Она лежала на кровати посреди палаты.
– Вот,- сказал он,- вот, вот...
– Что "вот"?
– спросила женщина.- Чего "вот"? Но мальчик держался за ручку двери и повторял:
– Вот, ну вот же...
Мать была острижена наголо, и глаза ее, очень темные на желтом лице, смотрели на мальчика. Она была в сознании.
– Сын,- сказала она шепотом. И тогда мальчик заплакал.
– Ну, тише,.- сказала женщина в косынке,- давай сюда пальто и подойди к матери.
– Я тебя искал,- сказал мальчик, продолжая плакать.
– Мне уже легче,- сказала мать.- Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо,- сказал мальчик.- А ты скоро выздоровеешь?
– Скоро,- сказала мать.- Поешь кашу. Сестра, дайте ему ложку.
– Это не положено,- сказала сестра.
– Возьми маленькую ложечку,- сказала мать,- и садись на табурет.
– Это не положено,- повторила сестра,- я вынуждена буду удалить мальчика.
– Кушай, кушай, сын,- сказала мать,- не бойся.
– Я повешу твое пальто в коридоре,- сердито сказала сестра и вышла из палаты.
– Надо дать телеграмму деду,- сказал мальчик,- деньги у меня есть... А вещи я оставил на вокзале... Главное, чтоб ты выздоровела.
– Я выздоровею,- сказала мать.- Как ты похудел...
– Приедем, я поправлюсь,- сказал мальчик.- Война скоро кончится.
Появилась сестра.
– Мальчик, выйди из палаты. Сейчас начнется обход...
– Я дам телеграмму и вернусь,- сказал мальчик,- я сразу вернусь к тебе.
– Наклонись,- сказала мать.
Мальчик наклонился, и она поцеловала его в щеку. Губы у нее были шершавые и горячие.
Он вышел на улицу, и автобус подошел очень быстро, остановка была прямо против больницы.
"Все в порядке,- подумал мальчик,- теперь лучше, чем полчаса назад, когда я шел и ничего не знал".
В автобусе было жарко, и мальчик снял варежки и расстегнул крючок воротника. Тогда стало холодно, и он снова застегнул крючок, а руки сунул в карманы.
Он сошел на площади, где по-прежнему стояла старуха, торгующая рыбой, и вдруг почувствовал голод, купил коричневую печеную рыбу и понюхал ее - она пахла чем-то незнакомым,- и, идя через площадь к дому с башенкой, где была почта, силился вспомнить, как подошел к старухе, о чем говорил и сколько заплатил за рыбу.
Он потянул к себе тяжелые двери почты, и за ними была короткая лесенка винтом к другим дверям. А за теми дверьми комната, перегороженная деревянной стойкой.
Почтовые окошки заслоняли чужие спины; куда бы мальчик ни подходил, он всюду натыкался на спины.
– Ты чего?
– спросил какой-то мужчина.- Чего ты здесь путаешься?
– Мне телеграмму дать,- сказал мальчик и, вспомнив, что никогда в жизни не давал телеграмм, добавил: - Вы мне напишите телеграмму.
– Подожди,- сказал мужчина,- сядь, не путайся под ногами.
Мальчик присел на стул и отщипнул кусочек рыбы. Под коричневой кожицей она была очень белая и несоленая. Потом он посмотрел в окно и почувствовал беспокойство: начинало уже темнеть.
– Тетя,- сказал он женщине в платке,- напишите мне телеграмму.