– Ну я пойду? Элвису пора лекарство давать…

Я протиснулась мимо Беркута и, схватив на руки прихромавшего на суету в гостиной Элвиса, принялась тискать его с преувеличенным рвением.

– Кто тут такой пузатый с утра? Что ты проглотил, обжора? Арбуз?

– Кажется, вы поладили, – опустив руки в карманы брюк, улыбнулся Роман. – Я скоро начну ревновать.

– Вообще-то эта ми-ми антреприза специально для вас. Я просто боюсь потерять свою работу.

Неожиданно он… рассмеялся. Легко, непринужденно и довольно громко. Сначала я растерялась, а потом тоже стало так смешно. Даже Элвис начал повизгивать и выгибаться в руках, ощутив всеобщее веселье.

– Ладно, я пойду, – не прекращая улыбаться, взял с полки ключ от машины Беркут. – Если что – звони.

Я кивнула и долго смотрела на запертую дверь, ощущая себя по-идиотски счастливой.

Я давно не смеялась, чтобы вот так, на пустом месте, и тем более не видела счастливых людей. Кажется, последний раз еще в детстве, когда еще были живы родители. Следующие десять лет меня окружала серость, угрюмость и злость. А Беркут… он словно с какой-то другой планеты. С его чистым богатым домом, красивой одеждой, дорогой машиной. С его слюнявой и визгливой, но все-таки милой собакой как из какого-то сериала.

А если бы я тогда столкнулась на эскалаторе не с ним, а кем-то другим, что бы было тогда?

Думать об этом я не захотела, хотя бы потому, что кто-то другой вряд ли бы дал мне сто тысяч.

Да и пах бы наверняка иначе…

Весь день я была в каком-то необыкновенном настроении. И вроде бы ничего особенного не произошло, а на душе было приятно и тепло. Погуляв с Элвисом, я получила заслуженные несколько часов свободы и решила использовать их с умом.

Во-первых, сходила в магазин и на те прихваченные из дома пять тысяч купила еды и очень красивую футболку. Подумав, взяла точно такую же на несколько размеров меньше, в подарок для Киры.

Во-вторых, в строительном отделе приобрела баночку краски, чтобы обновить оконные рамы. Окна в коммуналке были в жутком состоянии и сильно напоминали окна Ямы. И такие ассоциации ничуть не придавали оптимизма.

Нравится или нет – это мой дом, другого у меня пока нет. И нужно сделать проживание в нем по-максимуму комфортным.

– Это мне? – расширив от удивления глаза, Кира взяла презент. – Обалдеть. А за что?

– Просто так, – я чмокнула ее в щечку и услышала к кухни недовольное бурчание:

– Нацелуешь ее, а мамка потом на твоем фоне плохая.

Нина, мама Киры, сидела на расшатанном табурете, удерживая в руках дымящуюся сигарету. Недовольная и прилично опухшая, под левым глазом расцветал буйным цветом свежий фингал.

– А кто мешает ее тоже целовать?

– Ты поучи меня еще, ага, как с собственным ребенком обращаться. Сопля!

– У мамы настроение плохое, – прошептала Кира. – С дядей Пашей поругалась. Так орали когда ты ушла, кружку разбили, я на осколок наступила. Хорошо, что в тапках была.

– Пашей? Был же Володя.

Девочка только пожала худыми плечами.

Бедный ребенок, сидя с утра до ночи вынуждена смотреть и слушать это все. То, что детям видеть и слышать точно не положено. Ее ровесницы хотя бы день проводят в детском саду, но ведь за него нужно платить, просыпаться рано, отводить. Поэтому Нина решила, что ребенку и дома неплохо.

Без книг, нормальных игрушек и даже телевизора. Если он у них когда-то и был, то его давно пропили.

– Пойдем ко мне, у меня вкусненькое кое-что есть, – шепнула я, посылая мысленные проклятия горе-мамаше.

Пока Кира за обе щеки уплетала конфеты, глядя на моем телефоне мультфильм, я отодвинула кресло и, приподняв плинтус, достала пачку денег. Там, в магазине, я увидела прекрасные ночные шторы нежного пыльно-розового цвета. Конечно, такая красота среди остального хаоса будет смотреться слегка нелепо, примерно как единственная брендовая вещь на женщине одетой с вьетнамского рынка, но все равно. Я их хочу! А потом можно и обои новые купить. Ну сколько сюда нужно? Два-три рулона, не так уж и много.

Интересно, я смогу сама постелить новый линолеум?

– Ха-ха-ха, умора. Рит, смотри как он грохнулся. Ого! – свесившись со спинки снесла сверху вниз на меня смотрела Кира. Вернее, на деньги в моих руках. Она как и я в жизни не видела такой кучи купюр, поэтому сразу же усомнилась: – А они что, настоящие?

– Конечно, – улыбнулась я, ругая себя за беспечность. Обычно ее от мультфильма не оттянуть, хоть полный армагеддон вокруг происходи – не оторвется, а тут вдруг именно сейчас…

Я не боялась, что она их стащит, но просто зачем ребенку знать такое? Теперь придется перепрятать.