Я всегда относился к обещаниям поляков с осторожностью, с недоверием, что ли: были времена, когда имел с ними коммерческие дела… Но Арек заслуживал доверия. Накануне выходных он объявил, что в субботу работает с туристами, а в воскресенье отвезет нас на предварительный осмотр прибрежной акватории под скалами.

В воскресенье с раннего утра мы ожидали Арека на центральной набережной, куда он должен был подплыть на катере. Однако к назначенному времени он не явился, и не было от него ни звонка, ни весточки. Прапорщик с Андреем стали нервничать, обзывать Арека всякими нехорошими словами, но в последний момент, когда мы уже собрались уходить, Андрей вдруг заприметил входящий в створ дальних каменных молов катер. Зайдя в порт, он круто заложил вираж и направился в нашу сторону. Вскоре мы разглядели смуглое скуластое лицо с короткой чернявой бородкой. Это был Арек.

– Ты где пропадал? – возмущенно спросил Андрей.

– Бензина не было, ездил заправляться.

– Мы тут уж все издергались, стоим как три тополя на Плющихе.

– А что тут дергаться, я если обещал, то приеду.

– Слушай, Прапорщик, мы взяли два пузыря мартини, этого будет мало. Возьми вот деньги, сгоняй еще в магаз за водкой. Думаю, надо будет две взять. – Андрей протянул купюры.

– Да с таким запасом бухла мы, конечно, поныряем… – хмыкнул я скептически.

– Не боись, – сказал Арек, – я ныряю в любом состоянии на десять метров в глубину, а без бухла могу и глубже.

– Вот именно, – снова проворчал я недовольно.

Вскоре погрузка кое-какого снаряжения, еды и алкоголя была закончена, и мы, обдуваемые ветром и сопровождаемые криком чаек, помчались к заветному месту.

По моему воображению, если смотреть на Карту Капри, то правая часть этого острова напоминает собаку, что-то вроде скотч-терьера. Арек довольно быстро сориентировался по карте и, обогнув большой отрог острова – голову «собаки», оказался возле ее носа.

– Это где-то здесь, – проговорил он, внимательно разглядывая скалы над головой и сравнивая местность с обозначениями карты.

Затем Арек бросил якорь.

– Уже пора промочить горло – жажда мучит, – сказал Прапорщик, подползая к лючку трюма и вытягивая оттуда запотевшую бутылку мартини.

Андрей проворно распаковал завернутые в целлофан стопкой пластиковые стаканчики, при этом он не преминул сказать свой любимый стишок из Омара Хайяма:

Конец ознакомительного фрагмента.