Позднее, уже при свете солнца, мы видим разговор двух мужиков, а затем – двух баб. Все четверо ещё не старые, у тёток есть талии, могли бы замутить групповушку. К тёткам приходит третья, постарше. Одна из помоложе вызывает из другой комнаты молодого человека (видимо, своего сына, довольно педиковатого субъекта), который явно не расположен общаться с тремя бабами и уводит ту, которая постарше.

Один из дядек в галстуке в горошек пытается общаться с молодыми людьми обоих полов. Они совершают разнообразные телодвижения, напоминающие танец. Напоминание нужно, или вы уже поняли? Заходит второй дядька и строит всех по стойке смирно, молодёжь выгоняет, а старому делает выговор. Очень сдержанный офицер, я б за галстук в горошек убила нахуй.

Молодой человек смотрит на фотографию девушки в шляпе из вермишели. Подошедшую девушку без лифчика он просто размазывает взглядом.

Галстук в горошек хлещет пивас на природе с одной из тёток (это те двое из первой сцены), а потом они целуются в машине по дороге не знаю куда. Ну и результат – ДТП, травма, госпитализация. В это время на самолёте прибывают в город молодая женщина, уже без вермишели на голове, и молодой мужчина без особых примет. Мужчина идёт домой и устраивает обнимашки с тёткой в гипсе. Обнимашки быстро переходят в угрозы, а потом опять в обнимашки.

Короче, все эти тётки, дядьки, молодые люди перемешиваются в эпизодах и о чём-то непрерывно треплются, вызывая подозрения и бурления говн. Не порно, хотя всё больше и больше похоже.

Ага! Выявляются любовные линии: те двое, попавшие в аварию, и их дети. Взрослые ото всех скрываются, а дети не очень, но если взрослые поженятся, то детям придется заниматься инцестом, а это получится порно. В фильме, кстати, снимаются живые красивые люди, а не пластмассовые фрики, как сейчас.

В Афинах почему-то есть гужевое такси. Наверное, некоторым больше нравится нюхать лошадь, чем бензин.

Традиционный для греческого кино музыкальный номер без смысловой нагрузки есть, он символизирует лёгкость бытия и беззаботность. Но не все беззаботны: взрослая тётка сидит без ухажёра, курит и пиот вискарь в печали, ухажёр страдает в восьмиобразной повязке на голеностопный сустав из неэластичного бинта. Второй музыкальный номер тоже есть, это как повидло в солдатском ИРП – нахрен не нужно, но приятно.

Мама катит бочку на сына. Если вы поженитесь, то тогда НАМ придётся заниматься инцестом, кричит она, а у нас возраст и диспансерное наблюдение по остеохондрозу! Ситуацию разруливает друг семьи, который вливает в тётку два стакана бренди и уводит в тенёк, где она надирается вхлам. Прилетевший по звонку батя ведёт себя потише, ему достается литра хереса, к которой он берёт бутылку крепкого. В результате старичьё сидит во дворике, синячит по-чёрному и решает поженить молодых, пока они сами не поженились. А молодые и не собирались!!!

https://greek-movies.com/movies.php?m=192

Мракотищу греки тоже умеют снимать. В первой же сцене талантливо показано опизденение мелкого пацана лет двенадцати-тринадцати, это главный герой фильма. Во второй он уже на стройке, где его друг ебёт мешок цемента в проделанную ножом дырочку. Везде ходят люди без касок. Все ебанулись. Батя главного героя от такой картины мира падает в раствор и даёт дуба.

Папу отмыли и похоронили. Мама ведёт себя как-то очень подозрительно, с сыном обнимается не по-детски и спит с ним в одной постели. Другие родственницы действуют в том же ключе. Падазрительна! В школе начинаются первые контакты с девочками, а дома подглядывания за соседками по модели «Спокойной ночи, Кипятков» и пухленькая служанка.

В промежутках между тёплыми домашними кадрами, когда всё хорошо, показывают и холодные сцены из тюряги, но этот сюжет пока не раскрывается. Снято красиво.

Пацан взрослеет на глазах. Курит, пьёт, умеет беседовать с девушками и, будучи принесён в ужратом виде домой, смотрит на маму трезвым взглядом. И даже отбирает у мамы «Плейбой» обратно! Мамуля заводит хахаля, при этом она не стесняется переодеваться при сыне. Шведская семья – жалкое подобие левой руки по сравнению с греческой. Пацан лишается девственности естественным путём, со шлюхой.

Эпизоды в тюрьме становятся более продолжительными.

Маме меняют форму носа. В смысле, медицинским путём. Хахаль родительницы занимается политикой и выдвигается на выборах. Пацан понимает, что поймал венеру, и во весь голос сообщает об этом на каком-то семейном торжестве, но всё оказывается не так уж страшно. Короче, жизнь бьёт ключом. Для полноты ощущений старший брат сводит его с общиной хиппи, а греческие хиппаны, в отличие от советских позёров, были людьми серьёзными и варили ЛСД из чего угодно (в это время препарат был уже запрещён).

Ночью в город входят танки (переворот чёрных полковников 1967 года и последующая жопа).

Кадры из тюрьмы оказываются кадрами из военного училища.

Хипарям приходят пиздец. Пацан, который случайно оказался в ненужном месте, избегает ареста, утянув за пазухой пузырёк ЛСД кубов на пять, как раз хватит на целую супницу на очередном семейном празднике. Плющ начинается моментально (на самом деле надо минут пятнадцать), пацан и слуги смотрят на это с понятным охуением. Картины жизни и военного училища сходятся, только это не военное училище.