– Знаешь, Вероника сказала, что хочет жить с нами, – произнесла мама дрожащим голосом. – Хочет жить здесь, когда станет старше.

Эта растерянная, печальная интонация была знакома мне до боли. Тоска проклёвывалась настойчивым ростком, едва речь заходила о семейных отношениях, а они всегда были непростыми. Сдерживая слёзы, мама с гордостью рассказала об успехах Вероники: как она прилежно учится и старается во всём быть похожей на меня.

Хотя родители меня не видели, захотелось уставиться в пол.

Почему-то они считали меня отличным примером для подражания. Особых успехов я не достигла, а те, что случались, были заслугой мамы. Она преподавала мне пение – и я пару раз побеждала в вокальных конкурсах. Она привела меня в литературное объединение – и стихи мои стали печатать в маленьких газетах. Это мама привила мне с детства любовь к слову: лаской, настойчивостью и вниманием. И любовь эта осветила мне путь в Академию Билберри.

Семья гордилась тем, что я училась в Билберри, только вот зачисление случилось чудом: мне не хватало баллов, чтобы пройти конкурс, и в последний момент одна из абитуриенток выбрала другой университет. Я заняла её место, потому что мне просто повезло. В общем, на этом поводы для гордости заканчивались.

Двери столовой снова распахнулись. Я было приготовилась к контратаке Этану, но вместо него показалась Роза с горячо любимой книгой под мышкой. Я радостно помахала ей.

Слегка взъерошенная, как хэллоуинская ведьма, с рассредоточенным взглядом и сероватыми кругами под глазами, Роза вяло хмыкнула и принялась скручивать волосы в пучок. Этот не вдохновляющий образ сразу сменился быстрым шагом через арку к задней части дома, где находился огромный, почти пустой зал, в котором, видимо, Равелы проводили званые вечера. Посреди зала стоял большой старинный чёрный рояль и несколько мягких стульев. Марго сказала, что раньше на инструменте играла бабушка, потом училась Роза, но ей это дело быстро наскучило.

Отсюда вели два прохода, прикрытые резными дубовыми створками: слева был кабинет мистера Равела, справа – домашняя библиотека. Позади рояля раскинулась двойная белая застеклённая дверь с видом на задний двор. Это был выход на веранду.

Роза скрылась за роялем и, запутавшись в длинном тюле, гневно дёрнула дверные ручки. В зал ворвался озорной летний ветер, но тюль вскоре опал – створки с оглушительным звоном захлопнулись за спиной Розы. Следом в танце проскакала Марго.

– Я скоро вернусь, – прошептала она одними губами, стараясь не прервать телефонного разговора, и помахала в трубку. – Маме привет.

Я не успела сообразить, что происходит. Марго стремительно пересекла зал и выскользнула наружу. Я попрощалась с родителями, поднялась со ступенек и задумалась, куда это Марго так срочно понадобилось? Миссис Равел как раз вышла из столовой, сосредоточенная на смартфоне.

– Айзек, я готова ехать, – негромко сказала она через плечо и подошла к зеркалу у комода.

Положив гаджет перед собой, Лидия краем глаза наблюдала за экраном, пока шли гудки. Я любовалась плавными движениями её рук, бегло поправляющих причёску, и даже не сразу сообразила, что голос мой стал тихим и почтительным:

– Миссис Равел, не подскажете, куда так внезапно сбежала Марго?

Лидия обернулась. Взгляд её был тёплым, открытым, и казался обманчиво простым. Помедлив, она задумчиво повернулась в сторону веранды.

– Загляни в оранжерею. На заднем дворе.

Гудки прекратились. Звонок остался без ответа, и надпись «Обадия Тис» погасла. Лидия спокойно глядела на меня, ожидая, пока я перестану изучать её телефон. Я смущённо отвела глаза.

– Ах вот оно что. Марго не говорила, что любит растения.

Миссис Равел набрала номер ещё раз. В мягком свете экрана её лицо было видно ещё лучше: совсем не такое как на снимке с Марго. Сквозь вежливую сдержанность проскальзывало лёгкое утомление, как у любого человека, взявшего на себя много обязанностей. Лидия тщательно следила за собой: мимические морщинки были почти незаметны, глаза светились юношеской уверенностью, а губы, увлажнённые помадой безупречно подходящего тона, таили улыбку Джоконды.

Мама Марго была женщиной красивой, самодостаточной, чертовски умной, и при всей внешней хрупкости – с железным характером. Даже муж не смел с ней спорить. Обычно Лидия Равел ограничивалась спокойными замечаниями, но, когда дело доходило до красноречивого взгляда в сторону любого из членов семьи – каждый из них становился паинькой.

Я плохо знала родителей Марго и из уважения немного их побаивалась. Мне и не хотелось знакомиться с ними слишком близко. Равелы-старшие всегда были заняты, поэтому, если не брать в расчёт выходные, мы виделись только за ужином и изредка утром.

Отметив, что я всё ещё стою рядом, миссис Равел опустила смартфон и молча на меня посмотрела. Ох уж эти фирменные взгляды Равелов… Я поспешила на поиски Марго. Хотелось порадовать её – позвать прогуляться. С высоты колеса обозрения Кафедральный собор выглядел впечатляюще, и мне было интересно, таков ли он вблизи.