– Нет, – тихо ответила я, и глубоко вздохнув, добавила. – я не передумала.

– Хорошо. – тихо ответила Софья Николаевна. – Я рада что Вы будете работать воспитателем. – Она встала на ноги, и посмотрев на наручные часы, сказала. – Мне пора. – затем она спросила. – Вам что-нибудь надо?

– Нет. – тихо ответила я. – У меня все есть.

Софья Николаевна попрощавшись со мной, ушла оставив меня одну на один с моими горестями и проблемами. Я рада что наконец у меня появится работа, и стану общаться хоть с кем-то кроме Лики, и моей дочери, которая все еще нуждалась в моей материнской заботе.

А вот и она, плачет. Лик подошла ко мне и сказала, что только что пришла с прогулки домой. Затем она поинтересовалась:

– У нас кто-нибудь был?

– Да. – ответила я. – У нас в гостях была Софья Николаевна.

Лика предположила:

– Это мать Павла?

– Она. А Вы откуда знаете?

Лика призналась:

– Я встретила на прогулке Павла. Когда он узнал кто я, он сообщил мне, что его матушка Софья Николаевна приехала из Куршавеля, и отправилась в гости к Вам Марья.

Я заинтересованно поинтересовалась:

– Вы видели Павла? Ну и как он Вам, понравился?

– Этот человек ни тот, за кого себя выдает.

– Кто же он?

– Он человек расчетлив и целеустремленный человек. Сам себе на уме. Впрочем, и его отец Петр тоже не лучше.

– Объясните.

Лика объяснила мне что она имеет в виду. Впрочем, это объяснение было ни так необъективно как могло бы показаться на самом деле. И неважно, что Лика видела Павла в прошлом. Все дело в том, что по мнению Лики Павел, как и его отец был обычным лгуном. Он не верил в то, что говорил накануне. Ему важно было лишь только одно это деньги. И непросто деньги, а иностранная валюта. Валюта. Доллар, Евро и Фунт-стерлинг. Кому какая валюта по душе. Лика сказала мне, что этот центр лишь простая ширма для отмывания денежных средств. В доказательства этой теории она предъявила мне неоспоримые доказательства в напечатанных и распечатанных на принтере документов. Документов в которых было написано, что центр финансируется пожертвованиями граждан неравнодушных к детям-инвалидам. Но в другом пункте было напечатано, что этот центр будет работать с детьми-инвалидами тех граждан РФ и за рубежа, которые смогут оплатить их прибывание в этом инвалидном доме детей инвалидов. Какая мать Вашу чушь. Центр, который основан на пожертвеннее граждан, тем не менее должен принимать людей, которые могут дать центру деньги за прибывания в нем граждан РФ и за рубежом богатых членов этого общество. Смешно. Богатых членов общества. Одномандатных кандидатов в президиум РФ и его зарубежного аналога. Эти слова просто смешны, а может быть и нет. В России эти два слова летит по воздуху высоко в небе, а за рубежом эти слова заменены, и лишь в российском переводе слова, одномандатный и член имеет неопределенное значение, но в то же время их единое целое значение человеческой сущности. Вот в российском правительстве и сидят одномандатные члены общества. То есть неполноценные люди, от которых зависит будущее России и наше будущее каждого человека, в частности. Президент России В. В. Путин, член общество неполноценных членов общество, в прямом эфире всех обложил матерщиной, и хоть бы что. Переводчик так и не смог перевести эти слова, так как он европеец, а Русский сказал: ну и что, матерщина. Я переведу любую матерщину. Ведь матерщина – это русский язык. Родной русский язык.

Как можно понять, что в центре инвалидов будет функционировать членами этого органичного общества богатых членов этого общества, и в то же время на помертвения, в частности. На этот вопрос ответить однозначно нельзя. Даже русский человек не может ответить на этот вопрос. Только высказать свое мнение, которое будет истиной этого человека и граждан России, в частности.

Это и я сама понимала. Нельзя работать на пожертвование граждан и в то же время содержать центр инвалидов за счет богатеньких членов этого общество. Я поинтересовалась:

– Вы считаете, что этот центр выстроен ни только для того, чтобы заниматься детьми-инвалидами?

– Я не всевидящее око. – ответила Лика. – одно могу сказать наверняка…

– Что же?

– Этот центр ни только для того, чтобы помогать инвалидам. – она сделала паузу, а затем призналась. – А для чего, не знаю. – затем она сказала. – Понять, для чего создан этот центр, лишь один выход.

– Какой?

– Пойти работать в центр.

– Я и так согласна.

– Хорошо. Тогда все в порядке.

В это время в другой комнате заплакала дочь Марьи, Лика. Марья тотчас же направила свою инвалидную коляску в комнату в которой плакала ее дочь, и въехав в нее. На стуле сидела ее дочь, который стоял у окна. Ее дочь Лика смотрела в окно за котором она наблюдала тихий и безмятежный шум ветра березовых деревьев. Ей было почему-то страшно. Ей казалось, что вот- вот и этот прекрасный пейзаж за окном пропадет. Я подъехала к моей дочери на инвалидной коляске, и поспешно спросила:

– Что случилось.

Дочка-Лика посмотрела на матушку и призналась:

– Я боюсь, что вся эта красота за окном исчезнет.

Я лазского улыбнулась:

– Исчезнет? – нежно сказала я. – Не бойтесь, эта красота не исчезнет никогда.

В это время в комнату вошла вслед за Марьей ее подруга, Лика. Она подошла к Марье и ее дочери Лики, и заверила Лику, что эта красота пробудет здесь вечно.

Младшая Лика поинтересовалась:

– Вы в этом Уверены?

Старшая Лика заверила младшую:

– Сколько я любуюсь этой красотой, никогда не перестаю восхищаться ее красотой. – затем она пояснила. – Она никогда не исчезнет пока она в нас. – затем она добавила. – А красота внутри самих нас. Можно смотреть на одну и туже вещь и видеть ее красоту и ужас.

Марья сказала:

– Она этого еще не понимает.

Лика ответила:

– Нет. «Эта девочка понимает больше, чем Вы считаете», – затем она сказала. – Она умна не по годам, и когда-нибудь она преподнесет Вам сюрприз.

– А Вам?

– Мне? – небрежно бросила старшая Лика. – Я знаю кто эта девочка, и знаю на что она способна. Но я Вам этого не скажу, так как это было бы просто предательство Лики.

– Я понимаю.

Дочь-Лика неожиданно сказала:

– Мама! Лика! Давайте во что-нибудь поиграем.