На каждом шагу в этом дурацком лагере, совсем, надо заметить, не похожем на тот, другой, парня поджидали воспоминания.

Возле костра он ожидал увидеть хлопочущую маму в зелёной бандане. Она ещё и на щеках полоски углем рисовала – смеха ради, убеждая их с отцом, что это конспирация. Только так и не призналась, от кого эта конспирация ей необходима.

Мстиславу от мыслей о матери стало тепло. Он её любит. И скучает. Но разве он имеет право в этом признаться? Нет. Он ведь уже взрослый!

Подкоп палаток тоже вызвал приятные воспоминания: тогда, в походе, они с отцом делали это вместе. Лицо папы, как обычно, ничего не выражало. Он же мужик, скала! Эмоции на его лице Маст видел исключительно в моменты, когда он отец смотрел на маму. Все остальное время – лицо кирпичом и баста.

И сейчас Маст вспомнил, как тогда хохотал, до колик в животе, когда отец сломал лопату. Он не ругнулся, не чертыхнулся, даже выражения лица не поменял. Отец спокойно сложил обломки маленькой походной лопаты в чёрный мешочек, сел на землю и принялся ждать.

Когда Маст закончил, увидев отца, который сидит и делает вид, что все идёт по плану – расхохотался, как ненормальный. Отец тогда посмотрел на него укоризненно, а потом, о чудо! Едва заметно улыбнулся.

Мстислав, вспомнив это, тоже улыбнулся. 

А потом вдруг понял, что его, как птенчика, едва оперившегося, выбросили из гнезда. Помрачнел.

В голове тут же проснулся внутренний голос, то ли совесть, то ли ангел-хранитель, то ли ещё что. Но голос этот говорил: Маст, о такой жизни все, все поголовно подростки мечтают! Ты то чего выпендриваешься?

А Масту хотелось крикнуть: я хочу назад свою жизнь! И маму, и папу! Чтоб мать доставала заботой и чрезмерной опекой, а отец бесил своим железобетонным спокойствием. Но здесь, рядом с ним, тупым семнадцатилетним подростком, которому хочется творить ерунду, а не жить по-взрослому!

Мозгом Маст понимал: все равно не станет творить ерунду. Он же мужчина! Но родителей рядом хотелось. Так почему же он тогда с ними не поехал?

Этот вопрос и бессильная, бесполезная злость на себя, родителей и весь мир подействовала отрезвляюще, потому Маст продолжил подкоп с новой силой.

Закончив, парень ухмыльнулся, взглянул на Ясю. Та сидела на полене, стоящем возле костра и чистила картошку. Красные пряди свисали по обе стороны от лица, закрывая глаза, но парень знал, что она за ним наблюдает.

Молча подошёл к костру, встал напротив девушки. Не поднимая головы, Яся сказала:

– Отойди. Солнце загораживаешь.

– Оно за твоей спиной, вообще-то, – хмыкнул Маст.

– И что?

– Ну да, я забыл: у девушек проблемы с логикой. Особенно, – он наклонился, и, понизив голос, прошептал. – У шлюх.

– Да что ты ко мне прикопался? – Ясмина вскочила, опрокинув полено, и двинулась на парня, совершенно забыв, что держит в руке нож.

Маст правой рукой схватил Ясину руку с ножом, слегка выкрутил локоть девушки и прижал ее спиной к своей обнаженной груди. Левая рука парня, прижатая к животу Яси, двинулась вверх. Очертив края черной майки и едва коснувшись груди, пальцы сомкнулись на хрупкой шее.

– Не смей нападать на меня, девочка. Я сильнее. Я всегда буду сильнее.

Яся стояла ни жива ни мертва. Дышала и то через раз. Тонкая майка не спасала от жара, исходящего от тела парня.

Она испугалась Маста. Никак не могла понять: каким образом в нем уживается столько людей? Куда подевался тот, что держал волосы, когда ее тошнило перед трупом бедного кабана? Да и он ведь не настолько старше, чтобы вызывать такую реакцию: смесь страха и… Страсти.

Внезапно парень отпустил ее и отошёл.

– Лиля, давай свои палатки.

Не дождавшись ответа, Маст сходил к машине и, пару минут покопавшись в багажнике, наконец выудил три небольших мешочка, похожих на спортивные сумки.

И вот уже битых полтора часа парень ставил палатки, купленные Лилей непонятно где, чертыхался, плевался и время от времени крыл весь мир трехэтажным матом.

– Да это тряпье любой ветерок сдует! Укреплять три часа каждую теперь придется! Лиля, ну неужели ты не могла сказать, что не шаришь в этой теме? Я б родительские палатки взял! – завывал он.

Яся уже давно сварила картошку с тушёнкой и сидела на багажнике с книгой, но все же иногда бросала на Маста задумчивые взгляды.