Я распахиваю глаза, как только чувствую, что машина останавливается. Припадаю лицом к лобовому стеклу и … боже… это чудо! Собака скалясь вылетает из-под колес, за нею два щенка. Она с лаем перебегает дорогу и сразу же скрывается в зарослях кустарника на обочине.

– Вы больной, – не сдерживаясь, кидаю обвинение в сторону мужчины, подхватываю саквояж с инструментами и уже хватаюсь за ручку чтобы открыть дверь, когда мне на колено ложиться огромная ладонь, накрывая практически половину моего бедра.

Я застываю на месте. 

Сердце в груди грохочет так сильно, что отдается пульсацией в висках. Мне тяжело дышать.

– Отпустите. 

– Моя жена… – выдыхает и я слышу как его голос вибрирует от надрыва, он не хочет говорит, но зачем то себя заставляет.

Не дышу. 

– Она – редкостная дрянь. Не женщина. Потому что нормальная баба не откажется от своего только что рожденного ребенка и не сбежит.

Он почти прорычал последние слова, а я так и осталась сидеть заледеневшая от услышано на сиденье и слова вымолвить не могла. 

Он говорит что-то страшное. Нереальное. Да такого просто быть не может! Я не могу в это поверить!

Я прихожу в себя от длинного, громкого сигнала. Вздрагиваю. Перевожу взгляд на мужчину. Щурю глаза. 

– Извините. Я доберусь до работы сама, – говорю осипшим от пережитого и услышанного, открыв дверь выскальзываю на улицу. 

Меня тут же пробирает до костей мороз. Запахиваюсь плотнее и не оборачиваясь иду в сторону остановки. До работы, мне еще ехать как минимум три остановки, пешком я их не преодолею.

Уже через пять минут, я чувствую как заколенела до состояния сосульки. 

Зуб на зуб не попадает: в прямом смысле слова. Вжала голову в плечи. Нахохлилась как воробей. Смотрю одними глазами в ту сторону откуда должна подъехать маршрутка. Дрожу.

Чертов автобус, где же ты?

Черный внедорожник замечаю сразу, как только он появляется на горизонте. 

Это точно Герман. Тут и гадать не нужно. А я почему то была уверена, что он развернется после своих откровений, уедет. 

Но… автомобиль останавливается прямо напротив остановки. Опасливо смотрю по сторонам. И делаю на всякий случай несколько шагов назад. Словно это поможет скрыться.

Пассажирская дверь резко открывается и:

– Иди. Садись, – сухо, грубо и громко.

На меня с любопытством оглядываются люди. А я не смотря на то, что замерзла, краснею. Смущаясь отворачиваюсь. Глупости какие. Зачем он это делает?

– Эй, Ася! Долго тебя еще ждать?

Меня словно током пробило от того, как прозвучало из его рта мое имя. Я почему то и не замечала до этого момента, что он меня по имени не называл.

Недовольно поджала губы и твердым шагом направилась к машине. Ну, и игнорировать его просто уже было смешно. Толпа ротозеев уже начала перешептываться. А я этого не люблю. И пусть я не особо известна в нашем городке, но имею большой круг знакомых и то что происходит в данный момент: это из ряда вон. 

– Ну, зачем вы меня позорите Герман, – кидаю ему с претензией, когда забираюсь в автомобиль и краем глаза замечаю, что к остановке подкатывает моя маршрутка в тот момент когда мы отъезжаем.

Надо же!? Какая подстава. Не могла разве чутка пораньше приехать, – проскальзывает досадная мысль.

– Не я тебя, а ты сама себя. Упрямая как ослица, – косится в мою сторону.

Уму непостижимо. Поджимаю губы. Но в ответ предпочитаю помолчать. Чего можно взять от обиженного мужчины!?

Мы едем молча. Но когда до салона остается несколько минут езды, я все же не выдерживаю спрашиваю.

– Мне нужно связаться со Светланой Петровной. Дайте новый номер ее телефона. Старый не отвечает.

Выжидающе смотрю на него. Мужчина напрягается. Я это вижу по его заострившимся чертам лица и по тому, как его мощные пальцы сжали руль.

– Вы что-то скрываете? – закрадывается подозрение.

Герман увеличивает скорость, наверное тем самым давая мне понять, чтобы я замолчала.

В душе поселяется тревога. Он что-то не договаривает и этот факт заставляет нервничать. Куда могла подеваться Светлана Петровна с дочкой? Может быть ее похитили? И удерживают силой? Я открываю рот, чтобы задать вопрос, но Герман резко тормозит прямо напротив салона.