Из Шатра Совета показались тридцать старейшин – управляющие городом и страной. Число сих достойных людей, равное числу стульев, не случайно, ибо, согласно Уставу страны Бургандии, каждый век ее существования отмечается увеличением на единицу количества членов Совета Старейшин. Отсюда пытливый читатель путем несложного математического расчета может сделать заключение о возрасте государства.

Совет Старейшин составлялся исключительно из долгожителей Бурга и Бургандии. При этом от кандидата в члены Совета требовались медицинские свидетельства о наличии у него тяжелых и неизлечимых болезней. Народ с глубоким пониманием относился к этому странному на первый взгляд условию, являвшемуся, по существу, выражением мудрости здравого смысла. Ведь только человек, сознающий свою обреченность и глядящий в глаза скорой кончине, способен истинно заботиться о благе народа, ибо он не думает о ставших ненужными ему мошне и карьере. С другой стороны, радеющий о других отдаляет жало смерти и уже при жизни сливается с вечностью.

Старейшины уселись на стулья, каждый налил немного прозрачной воды из своей бутылки в свой стакан и, кто жадно, а кто нехотя, отпил. Достойнейший из них, самый пожилой и недужный, бережно ведомый под руки двумя советниками, прошел к трибуне, встал спиною к коллегам и лицом к публике, разложил перед собою листы с текстом речи и вполне внятно заговорил.

Глава Совета Старейшин поздравил жителей города с наступлением ежегодного праздника и с открытием ярмарки, пожелал собравшимся любви, радости, процветания и побед. Сказал много вдохновляющих и одновременно теплых слов. С гордостью отметил достигнутый в последние столетия беспримерный уровень нравственности, нашедший выражение в высочайшем престиже семьи на шкале общечеловеческих ценностей. В заключение речи оратор напомнил собравшимся единственную цель деятельности Совета: “Всё во имя человека, всё для блага граждан Бурга и Бургандии!”

***

По окончании тожественной части вновь заиграл оркестр, зазвучала легкая патриотическая музыка. Знакомые нам стражники, свободные от несения службы в этот день, уселись вместе со своими женами за одним круглым столом. Потекла неспешная беседа. Неподалеку высилась впечатляющих размеров бочка с пивом. Каждый подходил к ней, открывал кран и бесплатно наполнял граненую кружку емкостью в одну пинту. Количество подходов властями не ограничивалось.

Рядом располагался стол поменьше. За ним сидели два весьма благородного вида гражданина, видимо, близкие знакомые. Они обсуждали забавное приключение, произошедшее с одним из них на прошлой неделе. Стражникам и их женам рассказ показался интересен, они смолкли на время и обратились в слух.

– Представляешь, дружище, – начал первый обыватель, – сижу, значит, я на пороге дома, размышляю на отвлеченные темы. Темнеет, надвигается ночь. Из кухни доносится блаженный запах жареного мяса – жена готовит ужин.

– Идиллия, да и только! – перебил второй обыватель.

– Не торопись, дорогой, лучше послушай. Вдруг, в нарушение идиллии, из-за угла показывается осел, а на нем восседает некий путник. Усталое животное едва переставляет ноги, того и гляди – заупрямится и остановится, мол, ни шагу вперед! Наездника тоже лихим не назовешь: лицо кислое, словно плакать приготовился.

– Вот досада-то! Ужин на столе, а тут какой-то бродяга аппетит отбивает! – заметил второй.

– И я чуть было так же не подумал, – сказал первый, – однако ты знаешь меня – я человек сострадательный, всегда рад помочь ближнему в беде. Спросил странника, не нуждается ли он в чем?

– Зря спросил. Себе в ущерб.

– Погоди, сейчас узнаешь, что дальше было. Как я и думал, осел встал намертво – ни тпру, ни ну. Хозяин его спешился и жалобно так обратился ко мне: “Еду я издалека, и еще долгий путь у меня впереди. Хотел заночевать в твоем городе, но никто из хозяев не впустил меня в дом. Может, ты сжалишься надо мной, добрый человек?”

– Жалобы на бедствия только увеличивают их. Ты, известное дело, душка, всегда уступаешь, я знаю, но жена-то у тебя женщина практичная. Неужели она согласилась принять в дом бродягу?

– Ошибаешься, дружище. Практичный – это я, а супруга моя – женщина, лишенная фантазии. Я сделал ей знак держать язык за зубами. Сам же говорю незнакомцу: “Удивительно, что хлебосольные наши горожане не оказали тебе гостеприимства. Наверное, твой язык был им непонятен. Я же с радостью предоставлю тебе ночлег, ни за что не допущу, чтобы хороший человек остался ночевать на улице!”

– Смазку получает самое скрипучее колесо в телеге. Эх, и мягкое же у тебя сердце!

– Да брось ты! Послушай лучше, что сказал мне странник: “У меня харч свой, и для себя и для осла. Место мне дай у порога. А завтра с восходом солнца я бесшумно исчезну, тебя не побеспокою!” А я ему: “Пища для тебя и для скотины – на мой счет, и за ночлег я с тебя ничего не возьму! Прошу к столу, ужин готов!”

– Ну и ну! А супруга-то что?

– Супруга глаза вытаращила и молчит, как ей велено. Она у меня послушная. Дисциплиной в семье умеряем индивидуализм. Потом я развязал добротную веревку, которой была прилажена к телу осла цветная вышитая попона, и обе вещицы повесил сушиться в дальней комнате. Скотину отвел в хлев. Отужинали мы, побеседовали о том о сем, и я устроил путника на ночь, уложил его на мягкую постель. Утром только он собрался уходить, а я говорю ему, мол, поживи у меня второй денек, никакой платы с тебя не возьму, уж больно ты мне нравишься. Польщенный, гость согласился и остался еще на день.

– Теперь догадываюсь, задумал ты что-то остроумное!

– Догадываешься? Наконец-то! Лучше поздно, чем никогда. Миновали еще сутки. Дорогой мой гость сытно ел и сладко спал. Следующим утром он твердо решил продолжать путь и спросил, где веревка и попона.

– Ага, вот тут началось самое интересное!

– Самое интересное ждет нас впереди, а то, что началось – тоже занимательно. Отвечаю, значит, я своему гостю, мол, веревка и попона приснились тебе на мягкой постели, а он возражает, дескать, были они наяву, и просит вернуть. Тогда я и говорю ему: “Почтенный, да будет тебе известно, что я являюсь лучшим толкователем снов в Бурге и авторитетно пророчу тебе столь же долгую и добрую жизнь, сколь длинна и добротна приснившаяся тебе веревка. А виденная тобою во сне цветная попона означает цветущий сад, владельцем коего ты непременно станешь!”