Шрифт:
Обхожу кухонный островок, беру бутылку воды и, открыв её, припадаю к горлышку.
Не хочу больше говорить с ней. Ни с кем больше не хочу говорить, потому что точно расплачусь. А показывать слезы среди широкой публики... Это не то, что мне нужно. Не хочу позориться. Хочу просто уйти.
– Тась, ты можешь объяснить, что случилось?
– Маша говорит миролюбиво и даже осторожно. Выставив руки перед собой, медленно наступает.
– Давай ты сейчас расскажешь мне откуда такие перемены и, вместе мы найдём выход.
Она говорит со мной так, словно я, как и Спартак, сейчас взорвусь и начну крушить здесь всё. А мне хочется лишь всплакнуть от несправедливости его поступка. Слёзы уже на подходе, они начинают щипать в глазах.
– Выход? Я знаю, где выход, - меняю смысл её фразы.
– И прямо сейчас уйду, даже если ты не станешь помогать мне!
Наверняка Маша видит на моём лице решительность, потому что её взгляд меняется и она опустив руки, говорит уже совсем другим тоном:
– А твоя сумка? Ты будешь забирать вещи?
– Да, она в спальне...
– Тогда иди за ней, я буду ждать тебя в машине, - тяжело вздохнув, будто сдаётся и больше не собирается меня уговаривать. Потом выходит из кухни и исчезает в толпе.
Я ставлю бутылку с минералкой на столешницу и тоже тяжело вздыхаю. Вот и всё! Теперь я точно ухожу и нет больше времени на ненужные сомнения. Ведь именно этого я и хотела…
Не сомневаться. И уйти.
Развернувшись на пятках бегу в холл и сразу на лестницу. Перепрыгивая ступеньки поднимаюсь, проношусь по коридору прямиком в спальню. Намеренно вспоминаю, как Спартак прошёл с той девицей почти в соседнюю комнату. А так же пытаюсь представить в красках, что он будет там с ней делать.
Мне немного больно… И противно.
Распахиваю шкаф, сметаю с полок свою одежду, заталкиваю в сумку...
Просто не думать…
Не забираю из ванной свои вещи. А подхватив сумку и перебросив широкую лямку через плечо, сразу тороплюсь покинуть комнату.
Немного путаюсь в ногах, когда распахиваю дверь и, так как мой взгляд направлен в пол, не замечаю преграды выросшей на пути. Незамедлительно врезаюсь в эту преграду и отрекошетив заваливаюсь назад, а сумка ускоряет моё падение. Боль от удара пятой точки об пол, звенит в копчике. Я морщусь, из глаз брызгают слёзы.
Всхлипнув, вскидываю взгляд вверх и тут же вижу перекошенное яростью лицо Спартака. Его лицо очень близко к тому, которое было в парке...
Внутренности скручиваются в тугой узел от страха. Неужели теперь его ярость будет направлена на меня?
Хочу подняться с пола, но не успеваю даже согнуть ноги в коленях. Спартак резко склоняется ко мне и сжав за плечи, рывком ставит на онемевшие ноги. Перехватывает лямку сумки и, дёрнув, сдирает её с плеча. Отшвыривает сумку с такой силой, что та перелетает через порог спальни и с шумом врезается в дальнюю стену. Лопается по швам. Моя одежда разлетается по полу. От этого зрелища слёзы на моём лице пересыхают. На смену страданиям, приходит страх.
Спартак нависает надо мной. И молчит... Молчит, медленно уничтожая меня яростью зелёных глаз. Сейчас они почти чёрные, потому что зрачок заполнил глаз до самой радужки.
– Спартак...
– выставляю трясущиеся руки перед собой, в слабой попытке закрыться от этого мужчины.
– Дай мне уйти...
В этот момент в его глазах лишь на миг проскальзывает страдание, но оно быстро уходит, вновь сменяясь гневом. Спартак и не думает пропускать меня.
Боже... На что я только надеялась?
В коридоре слышаться торопливые шаги и я с мольбой смотрю на появившуюся на пороге Машу. За её спиной вырастает Глеб. Чуть дальше Захар и Виктор - верные «псы» чемпиона.
Спартак тоже оборачивается, коротко смотрит на подоспевшую команду так, словно отдаёт молчаливый приказ. А через секунду я понимаю, что так и есть.
– Так, ладно… Расходимся!
– тут же хлопает в ладоши Глеб, натягивая на губы беззаботную улыбку.
– Сворачиваем вечеринку!
Парень хватается за дверную ручку и я в неверии смотрю на то, как дверь захлопывается, оставляя меня в одной клетке с диким зверем. Наедине!
Только он, я и его молчаливая ярость.
Что же мне делать?..
Глава 19
Я слышу, как на первом этаже становится всё тише, а потом наступает такая гробовая тишина, что Спартак наверняка может услышать, как громко стучит моё сердце.
– Куда?
Его короткий вопрос глухим эхом отскакивает от стен. Но он хотя бы говорит, а значит есть шанс, что и выслушает.
Нервно заламывая пальцы, начинаю сбивчиво тараторить: