– Диагноз, ага, конечно. Это скафандр Пита Тернбулла, и ты об этом прекрасно знаешь. И зачем, ради всего святого, ты его надел?

Бернард долго смотрел на нее. Хейзел почти видела, как у него в мозгу крутятся шестеренки.

– Давай, юноша, заканчивай! – рявкнула она. Тем же отработанным тоном она говорила с инженерами НАСА, он походил одновременно на сексуальный шепот и на треск хлыста. Это всегда сбивало их с толку.

Бернард одним глотком опустошил стакан, закашлялся и закрыл лицо руками.

– Вы правы. Он краденый. Я его купил. Знал, что это неправильно, – он то ли вздохнул, то ли всхлипнул, – но я обожаю старые космические вещи. У меня есть шлем Гагарина и одна из перчаток Шепарда с «Меркурия». Когда ее надеваешь, как будто чувствуешь прикосновение его пальцев. И запах пота. Чувствуешь себя астронавтом, хотя бы ненадолго. А это моя главная мечта.

Хейзел вспомнила рекламу в журналах пятидесятых годов. Мужчины и женщины в серебристой броне и обтекаемых шлемах гуляли по Луне и смотрели на ракеты в небе. Она тоже хотела стать одной из них.

– Давай дальше, – строго сказала она.

Бернард вытер нос.

– Один знакомый чувак с черного рынка рассказал, что за полмиллиона можно купить настоящий лунный скафандр. Они перевозили пару штук из Смитсоновского института на базу Даллеса, а в пути может случиться что угодно… за достойную цену. НАСА не хватится его минимум несколько недель. Наверное, они до сих пор ничего не знают. Они потеряли лунные камни, оригинальную пленку с Армстронгом и кучу всего еще. Я подумал, что у меня скафандру будет лучше, чем у них.

Хейзел как-то сходила на выставку скафандров в Смитсоновском институте. Ей нравилась мысль, что там выставлено дело ее рук. Скафандры там держали в специальных витринах с контролируемой влажностью и температурой, чтобы латексная подкладка не рассыпалась на кусочки. Женщина с английским акцентом называла скафандры по имени и желала им спокойной ночи, выключая свет. Казалось, что она очень любит свою работу.

– Ага, – сказала Хейзел, – и что же случилось?

– Я ложусь спать – и всегда просыпаюсь в нем.

Хейзел ничего не ответила.

– Первый раз был хуже всех. На следующий день после того, как мне его привезли. Я спокойно спал и вдруг проснулся в скафандре, на угнанном мотоцикле, на скорости сто двадцать миль в час. Я не представлял, как так получилось, не знал, что я делаю. Вы когда-нибудь пробовали управлять мотоциклом в скафандре?

– На испытаниях Пит играл в нем в футбол. И он бы с удовольствием покатался бы в нем на своем мопеде, если бы мог утащить его из центра. Больше мопеда он любил только женщин. Ну и полеты, конечно.

Бернард ее не слушал. У него дрожали руки.

– Я утопил его в болоте в заповеднике Мерритт. Чуть не сбил фламинго. У меня, кажется, был сердечный приступ. Слава богу, на мне было УСМ.

– Устройство для сбора мочи.

Хейзел улыбнулась при этом воспоминании. Ребята очень беспокоились о размерах. Они не утихали, пока миссис Пилкингтон не поменяла бирки «маленький», «средний» и «большой» на «большой», «очень большой» и «огромный».

– А откуда вы знаете? – удивился Бернард.

– Ну, я зарабатывала на жизнь шитьем скафандров.

– Вы работали на IPC в Делавэре, мэм? – Он распахнул глаза: – Над A7LB?

В его голосе появилось уважение.

– Да, хотя сначала я шила пояса, бюстгальтеры и подгузники. Скафандр – это примерно то же самое, только для взрослого человека. Ладно, неважно. А во второй раз что случилось?

Бернард покраснел.

– Кажется, в деле была замешана женщина, – решила Хейзел.

– Как вы поняли?

– Я хорошо знаю этот скафандр.

– Проснувшись, я оказался в стрип-клубе в Коко-Виллидж. В скафандре.

– «Чи-Чи».

Это был любимый клуб Пита.

– Ну, девчонкам понравилось. Они решили, что у меня мальчишник перед свадьбой. Вот только помаду оттирать было сложно.

– Звучит неплохо.

– Ну… я не люблю девушек на самом деле. – Бернард вздохнул.

– Ой.

– После этого я решил, что у меня опухоль мозга. Но исследования ничего не показали. Я подумал, что это могут быть галлюциногенные химикаты, возникающие при распаде материалов. И опять нет. Вчера я запер эту чертову хреновину в титановом сейфе и проглотил ключ. И вот я перед вами. – Бернард закрыл глаза. – Должно существовать рациональное объяснение, но я не могу его придумать. Вы, наверное, считаете, что я сошел с ума.