Удовлетворённая его реакцией, я расплываюсь в довольной улыбке и кручу головой, давая Дэймосу возможность рассмотреть мою новую офигенную стрижку и цветное мелирование со всех сторон.

Далее занятие проходит по стандартной схеме: проверка домашнего задания, работа над ошибками, знакомство с новой темой и записывание задания на дом. И на этом всё. НА ЭТОМ, ВАШУ МАТЬ, ВСЁ!!! Мне кажется, или Дэймос действительно всячески избегает встречи со мной взглядом? Тоже мне, нашелся тут мистер невинность!

– Что ж, до завтра, Элис. – говорит Сирилл, встав и явно намереваясь уйти. – Можно вопрос?

Дэймос смотрит мне прямо в глаза, и я решительно киваю.

– К чему такие кардинальные перемены стиля?

Ой-ой! Я такого не ожидала. Кажется, сейчас он намерен меня разоблачить.

– Просто захотелось преобразиться. Знаешь, у девушек бывают такие периоды, когда хочется перемен в жизни. – изо всех сил выкручиваюсь из ситуации я, а Дэймоса это только забавляет.

– Ну да. Я именно так и подумал. – говорит мужчина и расплывается в самодовольной ухмылочке на пол лица.

Вот ведь засранец! Но ты не угадал, я в тебя не втрескалась!

Что бы вытворить такое? Как стереть с его лица эту кривую улыбку (довольно привлекательную, кстати)?

Кофе. Горячий кофе.

Идея!

– Может кофе? И ещё, мне нужна помощь в задании. – я дружелюбно улыбнулась, надеясь, что Сирилл купится на мою авантюру.

– В прочем, почему бы и нет. – он подошел почти вплотную ко мне и, приподняв одну бровь, вполголоса сказал – Тогда мне двойной, если можно.

Максимально быстро, насколько позволяла не до конца зажившая лодыжка, я добежала до кухни и сделала двойной кофе, как можно покрепче. Спустя пару минут я уже возвращалась обратно.

– Твой кофе… – теперь мое время ехидно улыбаться.

Но в тот же момент, как я зашла в комнату, ехидство куда-то исчезло… На смену ему пришло настоящее возмущение. Дэймос развалился в моем кресле, вальяжно закинув ногу на ногу и, всё с той же довольной улыбкой, ожидая меня. Словно какую-то прислугу. Ну, сейчас я тебе настроение-то подпорчу, мистер Сирилл!

Давай, Элис, поднимем голову повыше, подойдём поближе, еще ближе и….

– ТВОЮ Ж … – ой, как же много новых нецензурных слов я услышала.

– Прости! Видимо, нога меня подвела! Мне так жаль, так жаль!

Да, вы не ошиблись, я действительно вылила весь кофе на его белоснежную рубашку. Ну и что с того? Подумаешь, теперь на его прессе красуется огромное кофейное пятно. Ничего страшного, как-нибудь переживет.

– М-да уж. Попил кофейку. – я еле сдержалась, чтобы не засмеяться от того, с каким трагичным лицом это было сказано.

Ладно, хватит с него на сегодня.

– Мне очень жаль. У тебя там нет ожога? Может нужно к врачу? – в выражение своего лица я постаралась вложить как можно больше сожаления.

– Нет! Не надо! Всё норм… – по его лицу было видно, что он решительно против похода к врачу. – Сейчас приеду домой, переоденусь и буду как новенький.

– Ты что, собираешься ехать в таком виде? Что подумают окружающие? Давай я постираю и высушу твою рубашку. Ну, в качестве извинения.

– Ерунда! Я не хочу мешать, лучше поеду, – он начал подниматься.

– Не спорь! Неужели так сложно послушаться? Брось рубашку в корзину для белья в ванной. Если что, там есть сухие полотенца, можешь принять душ. Всё равно до вечера дома никого не будет, так что тебе никто не помешает.

– Сегодня у тебя точно занятий больше не будет?

– Я же сказала, Дэймос. Тебе никто мешать не будет, а я пока тут всё уберу. – я указала пальцем на последствия моей авантюры с кофе.

По лицу мужчины было видно, что он растерян. Но это выражение испарилось так же быстро, как и появилось.

– Тогда ладно. Я, пожалуй, действительно воспользуюсь советом по поводу душа. Спасибо, Элис.

Сирилл встал и направился в ванную, а я всё убрала и прилегла на кровать. Спустя пятнадцать минут я услышала, что Дэймос вышел.

– Ну, как дела? Ожога не осталось? Кстати, с лёгким пар…

Охренеть! Когда я встала и повернулась в сторону Сирилла, мои ноги приросли к полу. Он вошел в комнату в одном полотенце, обмотанным вокруг бедер. Вода маленькими каплями стекала по его волосам, прокладывая тонкие дорожки на грудь и торс. Это было самое великолепное тело из всех, что я когда-либо видела. И это тело сейчас стояло в моей комнате, а я как дура, даже пошевелиться не могла.