Шрифт:
– Ты? Меня убьешь?
– Да. Я возьму нож и перережу вам горло во сне. Или всажу нож в живот. Несколько раз.
Шарандон убирает руку.
– Если ты так сделаешь, то попадешь в тюрьму! – предупреждает он.
– Я уже в тюрьме.
Он смотрит на лезвие ножа, когда выходит из кухни. Тама падает на стул. У нее дрожат руки и губы.
Она знает, что на какое-то время он оставит ее в покое. Что она победила, выиграла битву.
Битву, да.
Но не войну.
15
Габриэль подошел к единственному окошку и показал паспорт. Почтальон вручил ему большой конверт.
Простой конверт.
Габриэль сел за руль и пересек деревню. Выехав на шоссе, он снова остановился. Конверт лежал на переднем сиденье.
Внутри Габриэль обнаружил фотографию женщины лет пятидесяти. На оборотной стороне – имя, адрес и несколько строк ценной информации.
Кроме фотографии, леди Экдикос вложила в конверт короткую записку. «Номера машины, к сожалению, фальшивые».
Габриэль долго рассматривал лицо жертвы. Он почувствовал, как внутренности раздирает старая рана. Боль была недолгой, но сильной. Такой сильной…
Он убрал фотографию в конверт и закурил.
Жертва жила в Тулузе, ему придется уехать минимум на два дня. Чтобы найти нужное место, изучить ее привычки. Пока не наступит идеальный момент.
Судьбоносный момент.
Он тронулся с места, несколько резко, и углубился в лабиринт ущелий.
Перевалило за полдень, и Габриэль торопился к уснувшей в комнате незнакомке.
16
Тама включает сушилку, потом снова залезает под одеяло. Хоть она и растирает ноги и руки, ее все равно знобит. Температура в комнате немного поднимается благодаря идущему от сушилки теплу.
Когда Шарандонам придет счет за электричество, у них будет сердечный приступ, ну и ладно. Вернее, вот и отлично!
Если Тама не согреется, то умрет от холода в этой проклятой постирочной.
Хозяева уехали на неделю. Сейчас зимние каникулы, и Тама слышала, что они собирались кататься на лыжах. Она не вполне представляет себе, что такое лыжи, но ей кажется, что это должно быть весело.
Ну а ее закрыли в постирочной на неделю, компанию Таме составляют только Батуль и Атэк. Конечно, в целях экономии Шарандоны отключили батареи. Оставили девочке немного еды, чтобы она только не умерла с голоду, совсем немного. И самое главное, ничего горячего. Лишь несколько начатых пачек печенья, дюжину яблок и два банана. Прочую еду Сефана закрыла на ключ, на случай если Таме вдруг неожиданно захочется попировать. Еще хорошо, что в постирочной есть туалет.
Таме кажется, что она собака, которой нужно сторожить будку.
Собака, которой вырвали клыки.
Девочка проводит дни за чтением и письмом, несмотря на холод, из-за которого дрожат руки. Каждый день она понимает, что движется вперед. До отъезда Шарандонов на каникулы ей пришла в голову хорошая мысль взять еще одну книгу в комнате у Эмильена. Маленькую книгу с великолепными иллюстрациями, которыми она не устает любоваться. Книгу с настоящей историей, которую она старается прочитать вслух. Она даже попробовала рисовать, правда с переменным успехом.
Она встает, делает несколько шагов, чтобы размять затекшие ноги, и подходит к клетке Атэка. Он сидит на своей жердочке, тихий и неподвижный.
– Знаешь, мне хочется открыть клетку… Но если я это сделаю, то снова получу. Понимаешь?.. Тебе тоже холодно?
Она пододвигает клетку к сушилке, которая, к счастью, не очень шумно работает.
– Увидишь, тебе так будет лучше. А ты помнишь время, когда был свободным? Я помню – чуть-чуть…
Тама дает ему кусочек печенья и несколько зернышек. Потом долго с ним разговаривает, описывая солнце, которое сияло в удивительно чистом небе. Напевает ему песенки, которые ей любила петь вечером мама. Рассказывает о нежных словах, которые та говорила ей, и только ей. Вспоминает о том, как смеялись и играли в школьном дворе ученики.
Обо всем, что осталось позади.
Обо всем, что казалось ей вечным.
Когда наступает ночь, она зажигает свою маленькую лампу и греется в тепле воспоминаний. И немного сумасшедших надежд.
От холода Тама засыпает. С мыслью о благословенном времени, когда ее имя было…
17
Три недели назад мне исполнилось десять лет. В день рождения, как на восемь и на девять лет, Сефана попросила меня надеть красивое платье, которое принадлежит Адине. Она сфотографировала меня с подарком в красивой обертке в руках рядом с большим тортом, который я приготовила утром. Она приказала мне улыбнуться, и я послушалась.