— Я плохо выгляжу, профессор Эфорр?

— Вы прекрасно выглядите. Но скажите мне, силы вернулись?

— Да. Вернулись, — я блаженно улыбнулась.

Он провел большим пальцем по моей нижней губе.

— Но только никогда не повторяйте такого сами. Передача силы сложный процесс. Он требует определенных умений…

— Я оценила ваши умения, профессор.

— Это серьезно, — нахмурился он.

Я закивала. Хотелось смеяться, а тело наполнилось приятной легкостью.

— Жить будете, — сказал он. — А сейчас поедем к бабушке. Примете ванну, ляжете в постель, поспите. А с завтрашнего дня приступите к обучению.

В голове всполохами еще метались тревожные мысли — о Кливе, о таинственном Кагге, о контрабанде иномирных предметов. Но все перебивалось ощущением счастливой невесомости и детского безмятежного счастья.

Так я и заснула, прямо в машине, но вполне здоровым, восстанавливающим сном.

Я пробудилась рано утром и не сразу поняла, где нахожусь. Медленно села в постели и огляделась. Ах, да. Я у бабушки Кэрол.

Насыщенная неделя выдалась. Немудрено и что-нибудь перепутать. Но как же надоело спать целыми сутками! Из-за таких вот провалов я сразу начинала чувствовать себя никудышной бездельницей.

В голову полезли воспоминания о вчерашнем дне. От мыслей о Старе Кливе меня передернуло. Хоть он и мой соотечественник. А, может быть, и не соотечественник. По-русски он говорил с акцентом. Значит, просто с земли… Землянин?

С ума сойти! У меня, кажется, немножко поехала крыша. Слишком влилась в реалии.

И еще интересно, когда это наш бодренький водевиль плавно перетек в магический триллер? Причем любовный. Потому что поцелуи в машине это явно что-то из разряда романтики.

Деловой романтики, одернула я себя. Профессор не признавался в симпатиях. Только пытался оказать помощь. Экстренную и предельно профессиональную.

Я засмеялась и потянулась. Какой же он… невыносимый. Да, симпатичный, горячий моментами, ироничный, но совершенно несносный.

О том, что домой я скорее всего не вернусь, я постаралась не думать. Почему-то при мысли о старой жизни наступала паника, вызванная безысходностью. Потому — не ностальгировать, не сожалеть! Пустить на самотек и начать обустраиваться в Катане.

В дверь поскреблись, и в комнату нырнула Кити.

Я, обрадованная, выскочила из под одеяла и мы обнялись.

— Кити! Как же я соскучилась. И еще по Питт-Роуз. По всем вам!

Кити смутилась и спрятала глаза. Что с ней такое?

— Миссис Эфорр ждет тебя внизу в малой гостиной, где сервировали завтрак, — пробормотала она.

Нет, Кити точно что-то скрывает. Но потом разберусь.

— Приведу себя в порядок и спущусь, — крикнула я ей, заскакивая в ванную. — Тебе нравится здесь?

— Еще бы! Тут классно. У профессора работать было слишком муторно. А миссис Эфорр прекрасная хозяйка.

— Кстати, Кити?! Сколько я спала?

— Дня три…

Как?! Почему?!

Я вышла в столовую голодная и слегка растерянная. Доброта практически незнакомого человека ставила в тупик. И хоть мы договорились, что я буду исполнять при ней обязанности личного помощника — бабушка Кэрол явно не собиралась меня особо напрягать.

Не привыкла я к такому неоправданному великодушию. Не привыкла.

Впрочем, вскоре многое разъяснилось, и винить добрую женщину мне бы и в голову не пришло. Она всего лишь любила внука и пеклась о нем. По своему. Как могла.

— Тебе нужно восстанавливаться. И усиленно питаться, — обратилась она ко мне, когда я села за стол. — Сегодня приступать к занятиям бессмысленно, но завтра начнем сразу с упражнений по распределению и сохранению силы и удерживанию магического баланса.

Звучало необычно, но волнительно. Я же с энтузиазмом принялась за сытный то ли завтрак, то ли почти обед.

Бабушка подождала, пока я доем и внимательно посмотрела на меня.

— У меня для тебя несколько новостей, Катерина. Хорошие и плохие. С каких начать?

Если честно, после последних событий меня ничего не удивило бы. Даже самое дурное известие. Поэтому, понадеявшись в душе, что профессора не замели за драку, попросила начать с неприятного.

Бабушка Кэрол взяла лежавшую рядом с ней газету, и протянула мне. О, это должно быть не просто плохая, а очень плохая новость.

Я раскрыла газетный лист и обомлела. Фотографии, цветные и четкие, словно цифровые, — привет техномагии — освещали почти весь наш с профессором эпичный путь. Вот мы сидим в таверне. А здесь профессор стоит перед Хэнком с недовольной миной. Выходит из дверей с окровавленным лицом и разбитыми костяшками пальцев. И какая детализация!