Одно из базовых различений в феномене восприятия – различение фигуры и фона. Фигуры выделяются из фона, влияют на фон и, в свою очередь, подвержены влиянию фона, поглотившего, растворившего в себе множества фигур. Известные иллюзии визуального восприятия сводятся именно к воздействию фона на проявленную фигуру. В обычной жизни этому соответствует влияние контекста на понимание текста. Надо отметить, что контекстуальная, фоновая составляющая восприятия не отражена в знаковых системах, допускающих формализацию, и остается лишь в области смысловых операций сознания. Причинная механика по сути использует именно эту фоновую составляющую работы сознания.

Время не может рассматриваться как фигура – фигурой являются события. Время измеряется событиями (движением часовой стрелки, например), но не является ими. Именно такой фоновый характер времени и препятствует рассмотрению времени как отдельной сущности и соотнесению времени с происходящими по его ходу событиями. Время в причинной механике «перпендикулярно» всем рассматриваемым в физике структурам, оно вне структур, но влияет на структуры именно как фон.

Время – фон событий, и если рассматривать его с этих позиций, то становятся понятными и основные тезисы причинной механики – влияние событий на время и времени на события. Продолжая аналогию времени с фоном, можно сказать, что «смысловая» (мы берем слово «смысловая» в кавычки, поскольку используем его не как термин, а как метафору) составляющая событий «растворяется» во времени. Время приобретает эту качественную характеристику фона, и эта характеристика влияет на события, трансформируя их подобно тому, как фон трансформирует фигуры. Но то, что происходит в сознании с фигурами и фоном, в причинной механике происходит с физическими процессами.

Время может остаться такой граничной категорией, которая лишь прилагается к событиям, обозначает их связь через имя «время», но может породить и цепочку новых пониманий этого феномена. Для этого нужно расширить опыт работы со временем в нашем сознании, перейти от косвенных событийных характеристик к характеристикам собственно временным.

Рассмотрим воспроизведение временного промежутка в нашем сознании. Обычно он задается ограничивающими его событиями – первым событием (например, звуковым сигналом) и последним. Интервал располагается между событиями, и эти события его, интервал, и описывают. Теперь уберем ограничивающие и тем самым формирующие именно ЭТОТ интервал сигналы. Тогда временной промежуток дан в своей непосредственности. Если же нам даны два различных по длительности интервала, то различия воспринимаются непосредственно без процедур просчета. Различия интервалов даны непосредственно, без обращения к процедурам просчета или пространственным ассоциациям. Мы получаем первые операции со временем как таковым без обращения к процедурам, позволяющим воспринять время как производное от событий. Этот опыт позволяет выстроить образную базу последующей работы со временем как физической реальностью и как психологическим феноменом.

Более сложная процедура – одновременное удержание двух различных интервалов. Парадокс заключается в том, что «начало» и «конец» различающихся интервалов совпадают: интервалы даны нам «сразу», без развертывания их во времени. Наблюдатель находится как бы над временем. Время становится «двумерным», и этот опыт позволяет сделать шаг к пониманию феноменологии субъективного замедления времени в ситуациях крайней опасности. Более того, наполняя значительно различающиеся по длительности временные интервалы тем или иным содержанием, можно перейти к управляемому замедлению и ускорению субъективного времени в обычных условиях. Манипуляции с различающимися интервалами, их произвольным увеличением и уменьшением создают и образную основу для последующей фиксации этой феноменологии в адекватных знаковых формах (а значит, и расширения исследований времени как физической реальности).

Фигурно выраженные события могут как наполнять интервалы в качестве отдельных фигур, так и уходить в фон, позволяя тем самым различать качественные различия интервалов без обращения к их структуре. Становится понятным, как новые операции в сознании могут способствовать построению и теоретического инструментария.

Таким образом, мы получаем набор взаимосвязанных тем:

– включение контекстуальных/фоновых операций в общее тело науки;

– управление событиями на основе фоновых операций;

– ускорение и замедление субъективного хода времени.

Время порождает новые способы обращения с миром, а значит, и новые миры.

Прогнозы и время – это базовая тема истории, которая меня занимает изначально. И это было основным мотивом, по которому я большую часть своего времени посвятил изучению «Книги перемен» и продолжаю изучать эту книгу, потому что пришёл к выводу, что существуют только время и сознание.

Собственно говоря, время существует в сознании, сознание существует во времени, и вся работа сознания, вся работа ума состоит в том, что оно всё время делает какие-то прогнозы, оно всё время продвигает себя по оси времени куда-то во внешний мир. Значит, и внешний мир – это мир времени как таковой. Значит, существуют базовые осевые тексты, которые дают матрично-образные структуры, на которых, в свою очередь, возможно держать систему образов как таковых.

В данном случае интересно, что «Ырк Битиг», в основе которой лежит с одной стороны число сорок один – по количеству камней, которые распределяются по четырём разрядам, получаются три категориальных ряда. И в настоящее время почти не сохранилось описаний того, что они значат, но, тем не менее, как раз «Книга перемен» является такой матричной структурой, которая позволяет понимать другие тексты. В данном случае, «Ырк Битиг».

Когда я столкнулся с «Книгой знаков», собственно «Ырк Битиг», я реально понял, что это один из вариантов того, что называют темпорально-семантическими кодерами. Как раз в сознании темпорально-семантические кодеры существуют для того, чтобы видеть, как события развиваются во времени и куда они идут. И с этой точки зрения, когда берётся «Книга перемен», в какой-то момент приходит понимание, что там нет литературы как таковой, там нет случайных слов. Если открывается любого рода знак, то все образы определяются структурой этого знака, потому что в «Книге перемен» каждый шестичленный знак гуа состоит из двух трёхчленных знаков. И гуа обычно интерпретируются в китайской традиции как то, с помощью чего происходит захват образа «чжуа сян», а с помощью образов уже происходит толкование, направленное в будущее, строятся образные ряды по категориям, которые и двигают человека в будущее.