Стоило некроманту Вэддену Эллоу вернуться в родной город, проблемы посыпались одна за другой. Война гильдий, император со срочным заказом, болезнь друга. Чтобы спасти его, Вэдден пускается на поиски алхимиков, которые способны приготовить лекарство. На пути его ждут множество опасных приключений и встреча с прежними врагами. А некроманту всего-то хотелось учить молодых магов темному искусству...
Глава 1. Колдовской прием
– Все, господин, приехали, – кучер открыл передо мною двери и подобострастно поклонился, выпрашивая монетку.
Скорчив недовольную гримасу, я вылез из кареты и небрежно бросил ему в руки серебряник. Кучер удивленно дернул себя за редкую бородку – не часто господа жаловали щедростью. Его помощник – худой мальчишка – принялся ладить мои чемоданы на тележку.
– Пошевеливайтесь, – сварливо прикрикнул я.
Одна из лошадей «кровожадно» засопела и попыталась достать меня зубищами, но тут же получила шлепок по носу от хозяина. Сделав вид, будто этого покушения не было, я огляделся, представляя дальнейший путь. Разбитая колесами дорога струилась сквозь желто-зеленые заплатки полей, чей-то пес с обрывком веревки на шее носился по молодым побегам ячменя, гоняя настырных воробьев. Птицы сердито орали на него и вспархивали на плечи худого пугала из кучи палок, соломы и старого выцветшего мундира Красных Пальцев.
Пока я оглядывал угодья, к карете подскочил еще один расторопный слуга. Он схватился за тележку и, смешно шевеля пушистыми усами, поволок ее к воротам в поместье. Хлопнула дверца, щелкнул кнут – и лошади тронулись дальше. Через день они уже будут в столице, где их хозяин купит сыну деревянную игрушку, леденец, а на остаток хорошенько надерется в таверне.
Ехать в наемной карете оказалось не так уж удобно, и я отбил себе весь зад, пока мы неслись по ухабистой проселочной дороге. Жесткие, протертые до дыр сиденья остались, кажется, еще со времен короля-основателя. Я всю дорогу ерзал, пытаясь хоть как-то устроиться, но непременно скатывался и бился коленом об дурацкий сундук. На кой этот мышиный гроб там стоял, никто внятно ответить не смог, и я во время одной из остановок решился заглянуть в таинственный короб. Замок рассыпался ржавой крошкой прямо в руках, колдовать даже не пришлось. Внутри оказалась трещащая кучка желтовато-белых камней. Я повел в воздухе пальцем, без касаний разрыхляя насыпь, и к своему удивлению, выудил из-под нее обломок чей-то челюсти.
– Ха, оригинально, – фыркнул я и захлопнул крышку.
Интерес, зачем этот сундук катается в карете, возрос. Но ни о каком забывчивом цирюльнике кучер не слыхал, маньяк-зубодробитель не подбрасывал сюда свои трофеи, да и стража из имперских агентов не искала похитителя зубов. Оставалась надежда, что какой-нибудь студент из «Лилии» глупо пошутил над кем-то, но время стерло память об этой шалости. Во всяком случае, размышления немного скрасили унылую поездку. Лошадиные копыта взбивали землю в дорожную пыль, за окном медленно ползли лесистые пейзажи. Поместье Гардиан гармонично втиснулось между темной гущей деревьев и маленькой деревней на десять-двадцать домов.
По какой-то причине подъезжать к самому дому извозчик отказался – высадил меня у ворот и укатил дальше. Гравий зашуршал под ногами, застоявшаяся кровь вновь побежала по венам, отдаваясь болезненно-приятными уколами. Ранние грозы миновали недавно, оставив после себя свежесть в воздухе, влажную землю, зелень и сломанные ветки. Земля нежилась в тепле первых дней лета. Пыль медленно оседала, скатывалась комочками грязи у воротника, невыносимо чесалась, приставала к влажной коже. Слуга тащил мой багаж по хрустящей тропинке, вытирал на ходу пот грязно-синим платком. Разболтанный замок бряцал в такт его шагов, что-то разбитое еще в порту негромко позвякивало внутри большого чемодана.
Я выехал из Корсонии еще зимой. На борту большого торгового корабля пересек Махровое море, по большей части провалявшись в каюте мордой в ведре. Три месяца громадный трехмачтовый флейт колыхали глянцево-зеленые волны. Три месяца меня безудержно тошнило. Раз в две недели спущенный за борт окорок глодали длинные черные рыбины, моряки ловили их широкими сачками, соскабливали с чешуи жир и отпускали кусачих бестий на волю. Капитан – высокий, грузный мужик со странными ушами подмигивал мне, натирая этим жиром свои сапоги, шляпу и лысину заодно.
В Прибрежном крае остатки продали под видом чудо-мази от прыщей.
В чумные годы подобной дрянью торговали из-под полы, распространяя рекламу нелегальными ручьями. Я помнил людей, исступленно втирающих жижу в покрытую гнойными нарывами кожу, помнил резкий травяной запах внутри фарфоровой маски, и чувство омерзения, пробирающее до дрожи, когда десятки изуродованных тел тащились в сторону могильника. В глухой робе было жарко как никогда, живые еще люди хватались пальцами-крючками за полы плаща, а мне приходилось отбрасывать их волнами мягких разрядов. Нас было немного – Поводырей в красных колпаках. Лекари, закутанные в пропитанные чем-то шали, скользко уворачивались от молящих рук, оставляя нас самих подбирать падаль. И мы шагали впереди безмолвной массы, Безликие колпаки, ведущие мертвецов к могилам. Когда эпидемия угасла, я собрал жалкие остатки вещей, и взошел на борт хлипкой шхуны, надеясь, что песни знойных ветров сотрут запечатленный в голове образ подыхающего в зловонии города.
Теперь настало время вернуться.
«Дудка» бесконечно долго ползла через неспокойные временами воды, захаживая попутно в разные порты и даже останавливаясь у берегов каких-то островков, чтобы заполнить опустевшие бочки. Встречные путешественники все как один принимали меня за корсонийца, и я с удовольствием делился с ними изюмом и кусками ненавистного козьего сыра, погружаясь в цветастые, сдобренные смачными словечками рассказы. Команда корабля распрощалась со мной в Прибрежном крае, что лежит между океаном и границей империи. Уже дальше по Черной реке, а после на нанятой карете я добрался до поместья Гардианов.
Тяжелый, грубоватый фасад надменно щурился закованными в рамы окнами. Две лестницы поднимались к арочному входу, отгороженному шестью базальтовыми колоннами. Их не украшали лепниной и порталами, лишь цепкие ветви дикого винограда вливались в контраст со стенами из желтовато-серого песчаника. Вкрапления красных камней образовывали простой геометрический узор, что перетекал со стен на широкую, похожую на горящий факел, башенку.
Сквозь запущенный двор с разрушенным фонтаном, я прошел к окованной потемневшей медью двери и, наконец, оказался в доме. Никто, конечно же, не встречал меня с распростертыми объятиями, просто вышли двое парней, взяли мои вещи и понесли куда-то вверх по лестнице. Я следовал за ними, прожигая их сутулые спины ненавидящим взглядом, отчего бедолаги то и дело спотыкались и норовили обернуться или почесаться. Этих людей винить было не в чем. Я устал и готов был проклясть весь белый свет, лишь бы попасть в комнату с теплой постелью и горячей ванной. Но сему не суждено было так быстро сбыться, ибо гостеприимная хозяйка все же решила проверить, кто там еще приплелся.