На плечи Помоны легли все заботы о младшей сестре. Как талантливая ткачиха она почти полностью перестала существовать, чему мать, которая хотела, чтобы все вокруг забыли дорогу к их дому, была только рада: пригибающаяся к земле женщина с вечно блуждающим взглядом, ранее позорно известная как самая молодая и малодетная мать Пэчра, «прославилась» в добавок как самая старая роженица.

Помона жалела мать и покорно отдавала всю себя заботе об Иде, но не могла не думать о том, какой стала бы ее жизнь, не откажись она от своей мечты. Она представляла, как померкла бы вся ее дурная слава на фоне самых красивых и необычных роб, юбок, платьев, пончо и звезды знают чего еще, которые можно было бы получить только из ее умелых и свободных от бесчисленных детей рук.

Но может через несколько лет, когда Ида станет достаточно взрослой…

Помона вскинула голову на прокатившейся по всему Пэчру звон. Услышала, как в доме что-то разбилось, как забегала мать, чудом вписываясь в дверные проемы, и как поставил Иду на ножки отец.

Первый удар в колокол. Стражи зазывали поселенцев в школу.

Помона не стала ждать, когда родители обнаружат старшую дочь на заднем дворе. Воровато оглядываясь, она снова пробежала под окнами и распахнула дверцу калитки, не глядя на стоящего тут же Стража. Она быстрым шагом направилась в школу за три проулка от них – туда, где не пересечется с родителями и младшей сестрой.

Школ в Пэчре было много, по одной на две улицы: опозданий и тем более неявки на ежедневные двухчасовые занятия Стражи не терпели, и сделали школы в шаговой доступности для каждого. Избегать освоения обязательной для всех учебной программы, когда поселенцы у бдящих были как на ладони, удавалось только Пуду: примерным учеником он становился только в непогоду, когда спрятаться от глаз Стражей в поле было невозможно.

Школы в Пэчре выделялись на фоне остальных построек своей продолговатой формой: несмотря на то, что в каждой было всего по одной широкой классной комнате, ей предшествовал длинный коридор с прогибающимися под тяжестью учеников половицами. Торопливо движущиеся к кабинету в конце коридора люди, освещенные светом старой звезды, который бил из потолочных окон, напоминали Помоне паломников, ведомых жаждой знаний.

Однако ей редко удавалось войти в классную комнату в компании соседей и неспешно занять понравившееся место. Помона, которая выбирала самые дальние от своего дома школы, всегда влетала в зал аккурат перед появлением их устрашающего учителя.

Помона бегом минула освещенный светом старой звезды коридор и, не обращая внимания на презрительные взгляды присутствующих, вклинилась в первую прореху между сидящими на скамьях людьми, за которую уцепился взгляд. Правда, слишком поздно осознала, что ее соседкой по левую руку сегодня стала Диана – одна из самых плодовитых матерей Пэчра.

Она наградила Помону приторной улыбкой и чуть отодвинулась, ни то любезно уступая место, ни то боясь подхватить от женщины заразу. Помона едва поборола искушение пересесть: Страж как раз перешагнул порог комнаты и привел с собой за руку мертвую тишину.

Стражи не делили классы по возрасту. Дети, подростки, взрослые и старики сидели под одной крышей и впитывали одинаково важные для всех темы по мере своих возможностей. Сегодня Стражи могли учить их пользоваться инструментами для строительства, ткачества, ведения быта. Завтра – уделить время земледелию, собирательству, заготовкам. А послезавтра – скотоводству, творчеству и половому воспитанию.

Последнюю тему наравне с другими они рассказывали четко, сухо, без прикрас и не сглаживая углов. Парней учили ответственности. Девушек – готовности. И всех до единого – правильной гигиене и поддержанию интимного здоровья. Цивилизация людей была еще совсем юна, и у человечества не было более ответственной цели, чем многочисленное и качественное потомство. И Стражи делали все, чтобы донести ее значимость до всех жителей Пэчра.

Под контролем были не только красавицы, которые хотели продлить беззаботную молодость, но и девушки, по мнению Стражей, слишком молодые для того, чтобы обзаводиться потомством. Последних они поили чаем из никому не известного сочетания трав, который препятствовал нежелательной беременности, а за первыми следили, чтобы тем же отваром их не угощали подростки. И если за дамами, достигшими двадцати одного года, нужен был глаз да глаз, то с девушками недозрелыми никаких хлопот у Стражей не было уже много лет.

Как бы ни было сильно желание юных девиц как можно скорее привязать к себе любимого ребенком, проблемы раннего материнства в Пэчре не существовало. Так уж вышло, что именно мать Помоны, Нонна, помогла Стражам в том, чтобы девочки беспрекословно принимали выдаваемые им противозачаточные травы.

Обычно каждая подозрительно озирающаяся парочка была у Стражей на счету, но однажды они каким-то образом оставили без внимания Гектора и Нонну. Нонна слишком стеснялась своей связи с Геком и не могла осмелиться самостоятельно попросить у Стражей противозачаточный чай. После нескольких неудачных попыток угадать его состав, Нонна и Гек стали родителями в девятнадцать лет. А беда, как известно, никогда не приходит одна: самая молодая семья, и без того порицаемая со всех сторон, столкнулась с невиданным ранее Пэчру явлением – Помона стала первым ребенком, родившимся в плодном пузыре.

Местные, которые не сталкивались с подобным явлением ни разу за полтора века своего существования, были уверены, что рожденный не ко времени ребенок непоправимо калечит матку: этот миф подкрепило то обстоятельство, что Гек и Нонна больше тридцати следующих лет не могли родить ни одного отпрыска. Такой участи ни одна женщина Пэчра себе не желала, и до сих пор не нашлось ни одной пары, которая отважилась бы повторить опыт родителей Помоны.

Не нашлось и мужчины, который рискнул бы смешать свои здоровые, плодородные гены с тем непонятным, что представляла собой Помона – родившаяся в плодном пузыре, как какое-нибудь животное, женщина с генами самых худо отличившихся родителей. И как бы ни старалась Помона отвлечь людей от своей незавидной судьбы ткачеством, как бы ни лезла из кожи вон, чтобы быть соседям полезным другом, всегда находился кто-то, кто при одном взгляде на нее сплевывал через левое плечо и отгонял от нее девушек, которые собирались вот-вот вступить с мужчиной в первую связь.