— Максиме! — крикнул Аркас. — Что ты делаешь?

Женщина не шелохнулась. Она неотрывно смотрела на линию горизонта, что бурлила и вспучивалась, когда в нее падали оплавившиеся континенты. Стоны и грохот, налетевшие со всех сторон, запытали Аркаса, и он закричал вместе с ними, напрасно закрывая уши грязными ладонями.

Единорог был розовым.

Он ласково глядел на журналиста большим миндалевидным глазом. А потом наклонил аккуратную лошадиную голову и лизнул человека в щеку.

— Неужели? — Аркас закашлялся. — Я дождался.

Он повозился, тревожа раны. Его живучесть была просто удручающей, принимая во внимание происходящее. У меня было столько возможностей быстро умереть, — подумал он. Но каждый раз этот безумный мир снова встречает меня. Господи, сколько же гадких приключений я уже пережил. Похоже, мне это все-таки не мерещится. Слишком сложный и разнообразный меня окружает эпос, чтобы быть всего лишь моим бредом. Я действительно внутри иной реальности. И что с того? Готов ли я пожертвовать жизнью ради обоих миров? Нет. Я не могу. Я хочу жить. Я боюсь боли.

Сказочное существо, тем временем, принялось жевать хрустящий от грязи ворот кителя. Аркас чувствовал прикосновение мягких и теплых губ к своему затылку. Он попытался отмахнуться, но Единорог миролюбиво поцеловал его в ухо и снова принялся за вкусный соленый ворот.

Кисельные берега, что омывала река из жирных сливок, заросли пастилой. Луга и холмы, убранные шелковистой травой, кормили стада изумительных существ. Они использовали все оттенки цветового спектра, чтобы переиграть конкурентов. Смешно переговариваясь на бормочущих языках, игриво помахивая широкими хвостами, они пританцовывали в любовных ритуалах. Улыбчивое солнце нежно трепало их шерсть и перья теплыми лучами. Никас буквально видел, как тянутся к ним горячие ладошки светила, гладят, щекочут и…

— Какого дьявола, — пробормотал человек и тут же шаловливый солнечный лучик ущипнул его за правый сосок. — А ну, руки прочь от меня!

Единорог не дал ему подняться, крепко удерживая за ворот. Он чувственно всхрапнул, скабрезно намекая Никасу, чтоб тот расслабился и получал удовольствие.

— Но я не хочу!

Солнечный луч опустился чуть ниже, согревая область живота. Второй пролез в штаны. Аркас протестующее каркнул, но уже не пытался высвободиться. Теперь его держали не только за ворот, так что это могло быть опасно. Солнышко перевело на него похотливый взгляд. Температура в штанах начала подниматься.

Аркас тяжело задышал.

— Все еще не хочешь? — негромко спросило Солнышко.

— Мы ведь даже не знакомы, — простонал Аркас.

Солнышко назвалось.

— Я наблюдаю за этой стратой очень давно, — говорило оно пульсирующим баритоном. — Когда-то она была стерильной, хоть и спокойной. Здесь красота цвела ради красоты. Она никого не трогала, и к ней никто не прикасался. А потом все инфицировал маркетинг. Ты знаешь, что такое агрессивная красота?

Аркас издал какой-то звук, который, вполне возможно, не был ответом.

— Это красота, которая охотиться на твое восприятие, — продолжало Солнышко. — Злая и беспощадная, возведенная в абсолют, накрученная до абсурда. Она особенно легко и с аппетитом пожирает детей. А так же слабовольных взрослых. Женщины охотно попадаются на приманки обещающие вечную молодость, уродуют себя хирургическими процедурами. Мужчины же ищут партнеров, покрытых стигмами красоты настолько, что истинная натура давно уже погибла в них.

Солнышко печально цыкнуло. Аркас, обессиленный, лежал на траве. Единорог лизал его грудь.

— Ты ему, ха-ха, понравился. А ведь до того, как я пришло сюда, это чудовище с удовольствием извращало детей. Оно врывалось в их умишки и прочно укоренялось там. Безжалостно убивало хороший вкус и чувство меры. Но теперь, после терапии, оно предпочитает взрослых. Я, конечно, не хочу показаться хвастуном, но, знаешь, сам себя не похвалишь… Тебе понравилось, между прочим?

— Да, — признался Аркас, почти не стыдясь.

— Спасибо, — Солнышко зарделось.

— Так ты смягчило агрессию сексуальным контекстом? — уточнил человек.

— Ну конечно. Бешенство красоты обрело смысл таким образом. У всего должно быть какое-то логическое завершение. Кипящая в собственном соку, она просто плодила стереотипы и недостижимые идеалы. А теперь мы все тут одна большая дружная семья.

— И уродов тоже принимаете? — спросил Аркас.

— Наблюдать никто не запрещает, — подмигнуло Солнышко.

Человек осмотрелся. В отдалении, возле большого макового поля, он увидел группу гуманоидных образов, с кукольной внешностью и точеными фигурами. Они домогались друг друга, чуть ли не ползая по сородичам, тут же вповалку занимались сексом и одновременно вели беседу с Котожрицей и Все. Второй выглядел разъяренным. Он притопывал ногой и потрясал кулаками. Даже отсюда было слышно, как смялись образы, продолжая задорно таранить друг дружку.