— Пресвятая фантазия, — прохрипела Воля. — Это должно закончиться. Немедленно.

Словно пожалев измученную мать, новорожденный попытался повторить трюк своего отца и переместится в пространстве. Послышался легкий свист разрываемой реальности, и Воля увидела безволосую головку. Еще раз. Стальную вырвало собственной расплавленной сущностью. Сквозь дурноту она пыталась разглядеть черты умиротворенного личика. После третьего скачка, она ударилась затылком о ступени и замерла, не в силах даже согнуться.

В воздухе перед ней парило дитя ЛПВВ. Оно во всем напоминало отца, почти ничего не взяв от матери. Лишь одна деталь: странное черное вкрапление, в центре крохотной груди, которое почти полностью перечеркивало ее. Воля не могла понять, что это такое. Осколок металла? Осколок? Почему?

В этот момент в ее покоях раздался оглушительный хлопок, и рядом с невесомым младенцем, появилось… Оно. Израненное тело заживало, вытекающие соки твердели, дорожки блестящей смолы рассыпались. А на лице, тихо шелестя мрамором, менялась, менялась, менялась маска.

— Ты смог… — с трудом произнесла Воля.

Не дав ей договорить, ЛПВВ схватило плод, и разбил хрупкое тело об пол. Новорожденный разлетелся в пыль, словно сверкающий прах прокатился волной по гладкой поверхности.

— Нет! — закричала Воля, срывая голос. — Зачем? Зачем? Чудовище! Я встану…

Она завозилась, опираясь на руки.

Не обращая на нее внимания, ЛПВВ подняло то единственное, что осталось от его нежной копии. Черный стальной осколок. Медленно, словно опасаясь, оно поднесло его к трещине на груди. А потом аккуратно вставило. Грани сошлись идеально. ЛПВВ окутал бесшумный ореол собственной реальности. Оно пропадало в круговерти событий, непонятных никому, кроме него. Потоки миллиардов судеб омывали его, как весенние ручьи омывают камень.

Воля качалась на непослушных ногах. С усилием она шагнула вперед, отводя назад руку. Лезвие выдвинулось только наполовину и застряло. От усилий хозяйки вытолкнуть его, оно печально заскрипело, но Воля не обратила на это внимание. Охваченная материнским гневом, она выбросила руку вперед и рассекла пустоту. ЛПВВ уже ушло. Воля, не совладав с инерцией, упала на пол и застонала сквозь зубы. А потом покачала головой.

Вскоре она уже с молчаливой решимостью чинила себя на собственном троне. Она будет делать это столько, сколько понадобиться. Неважно как часто ее будут разбивать и калечить.

Воля неискоренима.

Голова Никаса лежала на коленях Котожрицы. С помощью Солнышка, они забрались очень высоко, оставшись вдвоем на белой крыше, которая теснила само небо. Несмотря на высоту, здесь царило почти полное безветрие. Изредка легкий ветерок приподнимал локоны рыцаря и прикасался ко лбу Никаса холодными пальцами.

— Тебе нужно уснуть, но, засыпая, думать о человеке или людях, которых хочешь увидеть, — почти пропела Котожрица.

— Это будет просто сон? — спросил Никас.

— Вы встретитесь во сне. Если они спят, то это будет сновидение. А если бодрствуют, то греза, наваждение. Но это будет именно человек, его разум, а не твоя фантазия.

— Я понял, — Никас потерся затылком о ее колени. — Осталось только заставить себя уснуть.

— Используя силу Пушистых богов, я передам тебе их благословление, — очень серьезно сказала Котожрица. — Благородную сонливость. А теперь сосредоточься на своих любимых, а я напою тебя из кубка дремоты.

Аркас представил мать и Ольгу. Вместе. Как они сидят за столиком летнего кафе. Светит солнце. Официант только что принес два апельсиновых фреша. Они разговаривают о чем-то, прыскают журчащим смехом, словно рассыпая хрусталь. Как это умеют женщины. Они сегодня собираются пойти в кино и по магазинам. А он будет их шофером, притворно вздыхающий, но довольный, что все хорошо, что они вместе, и это время великого счастья закончиться нескоро. Может быть, никогда.

Котожрица массировала его голову странно покалывающими пальцами, что-то мурлыкая. Никасу показалось, что в него действительно вливается баюкающая сила. А потом его рук коснулись мокрые носы. Они благосклонно обнюхали его. Кто-то свалился справа у плеча и принялся урчать, вылизываясь перед сном. Руки стали ватными. Другой призрак улегся в ногах, удобно положив подбородок на человеческое колено. Ноги онемели. Третий устроился на груди и дыхание Никаса замедлилось. Стало глубоким и спокойным.

Затем Котожрица поцеловала его в лоб.

Никас захлопнул дверь кабриолета, снял с себя пиджак, оставшись только в легкой кремовой рубашке, и закинул его на заднее сиденье. Он полной грудью вдохнул нагретый, но еще свежий воздух поздней весны. А потом пошел по красиво выложенной тропинке в сторону кафе. Он с удовольствием разглядывал аккуратно подстриженные кусты, в которых шмыгали разноцветные птички. Декоративные статуи из железных прутьев. Флажки с забавными картинками.

Где-то шумел искусственный водопад. Жужжали шмели. Хлопали теннисные ракетки. Играла музыка, тихая настолько, чтобы не выбиваться из гармонии фоновых звуков.