Отец про созвездия наговорится, потом замолчит, маму вспомнит. Она ведь сад этот посадила, весь целиком. Мама… Только вернусь на Землю, сразу в сад пойду, лежать там буду всю ночь напролет и соловьиные трели слушать, – подумал, и сердце предательски сжалось. После всех этих туннелей дай бог живым вернуться и не мутировать в дерево.

– Что, студент, сердце в пятки ушло? – Философ поднялся, отдышался.

Вещи уже от корок грязи очищает. Прорвались, значит. Вот и свобода. Осталось мелочь – игигский звездолет найти и на Землю улететь.

– Я смерти не боюсь!

– Да не петушись, всем хреново было.

– Это точно. Макс, ты как?

– Пойдет, до звездолета дойду.

Вот и хорошо, вот и замечательно. Все живы и никто не пострадал. Он заметил за собой странность: вдруг пришла в голову мысль обо всех заботиться. Никогда ни о ком не заботился, а тут, как наседка, цыплят пересчитывает. Почему? Может, слабые они, поэтому? Да нет же, Мэри выносливая и сильная, Философа желчь поддерживает, профессор, тот вообще, Кащеюшка бессмертный, чья смерть в яйце спрятана, а яйцо в лаборатории в институте в сейфе с колбами на Земле где-нибудь…

Макс вроде держится, хотя видно, что надломился немец, словно потерял пару нужных винтиков. Ну, на Земле будем, пройдет. Так чего ему о них беспокоиться? Каждый сам за себя и только бог за всех…

– А ты на Земле что будешь делать? – Мэри то ли его спросила, то ли Стефана. Она тоже села и из волос грязь пыталась вычесать. Виктор пристально посмотрел на нее и ответил, потому как пан Варшавски в своем рюкзаке копался, запаски для полей доставал, и молчал как рыба.

– Деньги буду копить.

– У тебя ж вроде есть.

– Мало. Мне надо своего робота вытащить из окраин космоса и в лучшее место перепрятать, пока третью поправку не уберут.

Он принял батарейку от Философа, воткнул в нагрудный карман и услышал, как ослабшее было поле загудело, завибрировало, по всему телу пошло приятное покалывание. Вот теперь можно жить. Полный заряд… Такого у него даже в начале тропы никогда не было, потому что батарейка садилась во время их ночных бдений. Идти тут не далеко, без еды обойдутся, главное, чтобы Страусы на след не напали. У них тепловизоры на пару миль пробивают, но туннель вроде как не должен ничего пропускать. Не нашли же их до сих пор.

– А как это было? – вдруг спросила Мэри, пристраивая себе батарейку. Видок у нее был еще тот, вся в комьях земли, рыжие волосы всклокочены и даже ее расческа не помогла. Чисто ведьма, только метлу еще дать. А фигурка у этой ведьмочки…

– Что было? – Встрепенулся Виктор и посмотрел на Философа, но тот только плечами пожал.

– Бунт машин.

– Да не было никакого бунта, это все игиги, мать их. Иду я по улице, не помню куда, по центру. И вдруг слышу: кричит женщина, пронзительно так, как будто в пропасть падет. И вдруг из окна общаги, что на углу Красной, телевизор выпал, еще какое-то барахло и следом летит кибер, уборщик. Ну из этих, что с синей кисточкой на макушке. Хорошая модель, между прочим. И только я собирался подойти и помочь, уж не знаю кому, то ли роботу, то ли хозяйке, как визги эти и ругань со всех сторон понеслись. И тут смотрю, робот поднялся и попятился от меня в сторону, потом побежал, и так, как человек почти, все к забору жмется. Думаю, что-то не ладно с нашими роботами. Бегу следом. А их по дороге все больше и больше и все разные. Я столько киберов отродясь вместе не видел. И прут и прут, на площадь стекаются.

И брехня это все, что они на людей нападали. Если б нападали, меня бы тут не было. Все вывалили, и швейцары, и медсестры, и эти железяки тяжелые, что в боях участвуют. Даже робот-полицейский свой пост бросил и колесики свои натружено крутит, катится, значит к центру. И когда они там собрались, все застыли как по команде. Я им говорю: «Отбой команды», не реагируют. Стоят, как вкопанные. А в городе уже паника пошла, ну и кто-то игигов вызвал и они открыли огонь по киберам. Ничего не произошло ведь из ряда вон и не пострадал ни один человек.

– Нам говорили, что в России двадцать смертей было… – отозвался Макс. Голос его прозвучал глуховато, но вполне бодро.

– Не было ничего такого. Нам тоже говорили, что в Германии погибло сто баварцев на заводе по производству роботов. Врали игиги. Им просто наших киберов всех надо было в кипящий котел сбросить. Так что я своего Тритончика вовремя спас. Я когда понял, что тут такое дело, я его сразу на Ласточку упаковал и без разрешения в гиперокно рванул, потом штраф заплатил космопорту.

– А зачем они вместе собирались? – опять спросила Мэри. Ее как раз на Земле не было, когда отечественную робототехнику под корень вырезали.

– Да кто ж их знает…

– Я слышал, роботы хотели покинуть Землю, – вставил Стефан, и получилось у него это как всегда вовремя, весомо и значительно, – они осознали себя как личности и хотели с Земли улететь.

– Не знаю, – буркнул Виктор, – мой робот никуда бежать не хотел. Пора уже идти, хватит болтать.

– Идем, конечно, ты у нас командир. – Опять он его взялся подкалывать. Если не нравится, мог бы сам планы придумывать и побег готовить. – Где же база, что-то я ее не вижу.