— Если он расскажет тебе что-то обо мне или о клинке — такое, чего никто не знал раньше — будь уверена, что он лжёт, — тем временем продолжал Король, всё ниже наклоняясь так, что его губы уже почти касались моего уха.

По моей коже побежали мурашки — то ли от ужаса, то ли от удовольствия, и я неосознанно задержала дыхание, чтобы не нарушить хрупкий, страшный, но такой волнующий момент.

— Он будет добиваться того, чтобы ты отказалась от клинка, отдала оружие ему или ещё что-нибудь с ним сделала, но если ты поддашься, то… В лучшем случае клинок окажется в руках восточных жрецов, но в нём огромная мощь, и я понятия не имею, как именно его ещё можно использовать. Прошу тебя…

Эревард снова поднял моё лицо за подбородок, на этот раз нежным и плавным движением.

— Я тебе верю, — почти неосознанно прошептала я, завороженная взглядом ярких глаз.

Новый поцелуй — такой же нежный, как касание пальцев к подбородку — заставил меня почти захлебнуться воздухом. Я подалась назад, но сильные руки не дали двинуться даже на миллиметр. Наоборот, притянули ближе к горячему телу, мягко, но неотвратимо.

— Это в самом деле не магия? — прошептал Король в мои губы, глядя с такой надеждой, что мне на миг стало больно.

— Нет, — честно ответила я.

Он помолчал, моё сердце пропустило несколько ударов.

— Я тебе верю, — наконец, так же тихо прошептал он и снова приник к моим губам.

Наверное, стоило отстраниться, дать себе время отдышаться и подумать, но разум утонул в приливе эмоций — таких ярких и тёплых, не оставляющих сил на сопротивление.

Я пропустила момент, когда мы оказались возле кровати, но когда настойчивые руки попытались опустить меня на колючее одеяло, я, наконец, опомнилась и вывернулась из крепких объятий.

— Не сейчас, — выдохнула я, отступая на полшага.

Но Король сделал те же пол лага ко мне.

— Тебе не нужно меня бояться. Всё будет так, как ты захочешь.

Я почувствовала горячее дыхание на своих растрепанных волосах, а когда Король, наконец, отстранился, меня объял мерзкий холод, от которого хотелось снова спрятаться в его объятьях. Но я героически сдержалась.

За окном уже стемнело, с неба ехидно подмигивали первые звезды.

— Наверное, пора, — сказала я, кивая в уличную темень. Эревард кивнул и мы направились к выходу.

Прохладный ветер трепал полы чёрной туники, забирался под ворот и щекотал спину. Капюшон плаща и ночная темнота надёжно скрывали моё лицо. Небо хмурилось тяжёлыми тучами, и ни один лучик холодного звёздного света не пробивался через их пелену. Огни ночных фонарей остались по ту сторону башни, а мы с Эревардом стояли в тени старого здания Академии. Окна-бойницы виднелись на втором этаже, как маленькие провалы-ходы в насыпи муравейника.

— Ну что, готова? — глаза Короля хищно сверкнули под капюшоном, когда он повернулся ко мне.

Я лишь кивнула — к чему оттягивать неизбежное? Ни волнения, ни страха я не испытывала. Перед глазами стояли только длинные коридоры — до скуки знакомые и прямые.

Крюк-кошка тихо звякнул, зацепившись за подоконник. И когда только Эревард успел им обзавестись? Впрочем, не удивлюсь, если за нами незаметно следует шпион, может даже и не один, который тихо помогает улаживать некоторые детали.

Первой забиралась я. Ловко протиснулась в узкий проём окна — не впервой возвращаться в здание в обход дверей — и на всякий случай проверила, хорошо ли держится крюк. Король взобрался следом, и мы оказались в пыльной темноте старой башни.

— Веди, — прошептал он, и я направилась к кафедре. Если Роман прочёл мою записку, то должен был положить словарь Аллаха туда. Если нет — пойдём в архивы, поищем там.

Мы шли тихо, и оттого — медленно. Я всматривалась в старые гобелены, исцарапанные деревянные створки дверей и вспоминала, как впервые пришла в Академию. Перед этим почти год готовилась к вступительным экзаменам, жила в какой-то каморке под городской стеной, и четырежды за ночь меня будили громкие крики караульных во время смены. Я едва понимала местный язык, книги для учёбы доставались очень дорого, но я точно знала, чего хочу. Собиралась как можно больше выведать об истории и политике своего мира, горела любопытством и энергией.

Вместе с воспоминаниями одолела и странная тоска по свободе. Не ошиблась ли я, выбрав путь аспирантки вместо роли странницы-барда? Я хотела идти по бескрайним дорогам, была готова давать отпор опасностям, но комната в общежитии и место преподавателя в аудитории казались такими привычными и тёплыми после десяти лет учёбы. Я не могла их покинуть, к тому же, каждое лето имела роскошь отправиться в экспедицию и — хоть немного — утолить жажду странствий. Но не останься я здесь, сейчас бы не вела Короля, как вора, к двери кафедры. Не стала бы игрушкой в могущественных руках.