Шурка смахнул с бочки лишнее, но вдруг остановил нас, мол, обождите чуток и куда-то умчался. Мы пожали плечами, похихикали немного, но всё же послушались. Через минуту он появился с угощением – каждому принёс по огромному куску того самого сахара, который не ломают, а колют.

О, это было сокровище, доступное в то время далеко не всем – только "советским", а родители Шурки были именно такими – папа работал в клубе, а мама – в Сельском Совете.*

Мы обмакивали каменные сахарные кусочки в бочку, а затем выпивали-высасывали из них драгоценную влагу, вновь и вновь наслаждаясь чудесным родником.

В тот год, ещё раза три или четыре, проходя мимо Шуркиного дома, безжалостное солнце вдруг накидывалось коршуном, будьто выкручивало руки и во рту всё пересыхало до невозможности. Наш товарищ никогда не отказывал в спасении, вёл к бочке и обязательно приносил сахар. А мы, причмокивая и обливаясь, хвалили необыкновенный по вкусу источник.

– Ну, и водичка у вас! Ни у кого такой нет!

Двоечка (из цикла «Папины рассказы»)

Родители, зная мои гастрономические пристрастия и любовь к бегу, строго настрого наказали "ходить по школе пешком" – я подчинялся и прослыл примерным школьником.

Учёба давалась легко. Я играючи решал задачки и считал в уме, а пробелы в правилах русского языка компенсировал "врождённой" грамотностью страстного любителя книг.

Учителя отмечали меня не только в журнале, но и почётными грамотами.

Двойки, конечно случались, но были такими же редкими, как снег в октябре.

Однажды к нам зашёл завуч или директор, сейчас уже не помню. Учитель наш, при этом, вышел куда-то.

– Ну, как ребята, нет ли среди вас двоечников? – спросил высокий гость.

Конец ознакомительного фрагмента.