– Мы во всем разберемся, – кивнули мне авторитетно, тут же растворяясь в воздухе.

Я навсегда запомню этот многообещающий взгляд вишневых глаз: «Вынужден с вами проститься. Искренне надеюсь на нашу скорейшую встречу!», перед тем и красавец и дядечки из министерства, исчезли прямо из комнаты с громким хлопком.

«Надеюсь, его посадят надолго!», – пронеслось у меня в голове. В лучшем случае у меня будет восемь лет, чтобы выбраться отсюда!

– Папа всегда мечтал отдохнуть! – наконец–то подал голос юный принц. Он улыбнулся в первый раз за все время, а я увидела маленькие клычки.

– Раньше министров брали на взятке, а теперь на человеке. Ну и дела! Я же говорил, юный господин, что это добром не кончится! – хмуро заметил дворецкий, ставя на место подсвечник и вытирая белоснежной тряпкой старинные книги, которые скинули со стола во время обыска.

– Ничего, теперь у меня есть мама! – послышался детский голос. –Я рад, что ее не забрали!

Глава вторая

– Я же говорил, что добром это не кончится! Говорил? Говорил! Но кто меня слушал? – бухтел старый гоблин, расставляя вещи по местам, смахивая с них пыль. – Не нужно было тащить ее домой! А вдруг она какая–нибудь заразная!

Пыль попала мне в нос, и я звонко чихнула.

– Ну вот видите? – прокашлялся на меня этот Сморчок, глядя сквозь очки. – Ну погладили бы ее несколько раз. А потом дома помыли бы руки с мылом! Три раза! А теперь что? У вашего отца проблемы!

Я что? Бездомная кошка, чтобы после меня мыть руки с мылом?! От возмущения, я чуть не бросилась на этого невозмутимого Сморчка.

– У него всегда проблемы, и он всегда занят, – заметил маленький клыкастый принц, слезая с кресла. – К тому же папа покупает людей, так почему я не могу купить себе маму? А теперь мама должна обнять меня!

Это прозвучало, как приказ.

– Обними!– потребовал детский голос, пока я в растерянности смотрела на комнату. Значит, это не сон! Это по – настоящему. И окно настоящее, и мальчик настоящий…

– Мама обязана обнимать! – послышался строгий детский голос, а я посмотрела на светлую макушку и осторожно, с опаской опустила руки ему на плечи.

Надеюсь, он меня не съест. Он же все–таки вампир! Мои глаза, которые я увидела в старинном зеркале, висевшем над камином, напоминали круглые фары.

– Не забывай об этом, – поругал меня юный вампир, прижимаясь ко мне. Он поднял свои вишневые глаза и посмотрел на меня снизу вверх. Я сумела выдавить из себя улыбку.

Куда я попала! Где мои вещи? Где мои нервы? Голова гудела от переизбытка впечатлений. Сходила, мать твою, за огурчиками!

– Делайте так, как сказал юный господин, – внезапно подал голос гоблин, расставляя все вещи по местам. – Это в ваших интересах! Иначе добром дело не кончится!

– Я напишу список обязанностей мамы! Чтобы ты не забывала о них! – гордо произнес ребенок и вышел из комнаты.

Как только он исчез, у меня отлегло. Я посмотрела на растянутую майку и осторожно попыталась спуститься с кровати и попытаться убежать.

Но дверь закрылась прямо перед моим носом самым волшебным образом.

– А–а–а! – погрозил мне узловатым пальцем едкий гоблин.

– Что значит «а–а!», – возмутилась я, намереваясь подергать дверную ручку.

– Значит, слушайте меня внимательно, – произнес мрачно Сморчок. – Вы должны уложить юного господина спать. А потом я постараюсь вернуть вас в ваш мир.

Сморчок заиграл в моих глазах новыми красками. В его длинных узловатых пальцах очутилась старинная книга, по которой он постучал когтем.

– А как вы объясните мальчику? – спросила я, понизив голос до шепота.

– Ты забыл закрыть дверь, поэтому мама убежала! – невозмутимо заметил Сморчок, протирая книгу тряпкой. – Мы даже поищем вас по замку ради приличия!

Нехорошо как–то получается, если честно.

Уж насколько мне хочется сбежать отсюда, но оставлять ребенка с детской травмой, это чересчур!

Я знаю, что это такое, когда мама в один прекрасный день печет пирог и улыбается, а на следующий день со словами: «Я так устала от вас! Я не готова к такому! Я должна была давно тебе сказать…. » собирает вещи и уходит к какому–то другому мужчине, чтобы навсегда пропасть с радаров жизни. А ты остаешься с рассеянным и убитым горем папой, яичницей с макаронам по утрам и вечерам, потому что папа больше ничего не умеет готовить, и странным чувством, словно тебя предали.

– А можно объяснить ребенку по–другому? – прошептала я, отгоняя воспоминания. – А то вы говорите так, словно я хомячок! Еще скажите, что мама впала в спячку!