— Да ты кушай! — всполошился я. — Остынут же!

Наташа засмеялась, и откусила от беляша.

— М-м… Как вкушно!

Я с удовольствием смотрел, как она ест — красиво и непринужденно. Три дамы, оглядываясь на нас, вышли, и столик напротив заняла шумная студенческая компания.

— Боялась очень армейской жизни, — призналась девушка, вилкой ковыряя блин. — Ой, думаю, придется по гарнизонам шарахаться! А Пашке сразу квартиру дали, как семейному! В той башне, на Ленина.

— В башне? — приподнял я бровь. В моей прошлой жизни высотки на улицах Ленина и Дзержинского возвели лишь в восьмидесятых.

— Ага! — с удовольствием подтвердила офицерская жена. — Мне с балкона весь Богополь видно, и реку за ГРЭС, а из окна кухни — парк! А еще… — она засветилась внутренней радостью. — Пашка обещал на годовщину машину купить! Не «Волгу», конечно, но и не «Жигуль»… «Вартбург» гэдээровский! Нам будет как раз. В отпуск съездим куда-нибудь, в Крым или на Кавказ! А у тебя со своей было свадебное путешествие? А куда?

— На Кубу. Гавана, Варадеро… — в памяти вереницей пронеслись моменты счастья.

— Здорово… А мы на Алтай ездили. Там столько гостиниц строят… Так, правильно! Красотища-то какая! Горы… Реки… Тайга… — Наташины глаза снова повлажнели, и она произнесла шепотом: — Мишенька… Спасибо тебе, что спас! Если бы не ты, ничего бы у меня не было — ни любви, ни семьи, ни жизни… Я всегда буду помнить, кому я обязана своим счастьем!

Высокопарность нисколько не покоробила меня. Сказанное от души звучало искренне и просто.

— Перестань… Самому было приятно, когда ты увидела свет! И… — я растянул губы в улыбке. — Ты мне уже сказала «спасибо» в том феврале… Разика два!

— Три! — захихикала Наташа. — Сначала в кресле, потом на кровати, а потом — на столе! — порывшись в сумочке, она выудила оттуда ручку и начеркала на салфетке номер телефона. — Вот! Звони, когда захочешь! По делу или просто так. Поболтаем!

Наше прощанье вышло весьма горячим, и впечатлило студенток. Накидывая куртку, я смутно улыбался, чуя, как лицо горит от поцелуев.

— …Осторожно, двери закрываются. Следующая станция — «Речной вокзал».

Моторы подняли вой, разгоняя метропоезд, и втянули шатучий объем вагона во тьму.

«Скольких людей ты сделал счастливыми? — думал я, глядя на вязки кабелей, провисавшие на стенах туннеля в оконных отсветах. — И не в этом ли измеряется предназначение?»

Натужный вой начал спадать, и снаружи проявился серый полусвет. Замельтешил скромный кафель путевой стены.

— Станция «Речной вокзал», конечная, — зазвучала душевная запись. — Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны.

Выйдя из метро, я удачно сел на 400-й экспресс до Зеленограда. Поближе стоял «ЛиАЗ», а чуть дальше — «ЛАЗ». Оба теплые, в отличие от холодных коробок «Икарусов», но я выбрал дальний, округлый львовский автобус — быстрее доеду.

Толстая добродушная кондукторша, складывая подбородки и выпячивая ярко напомаженные губы, бросила в звякнувшую сумку мои тридцать пять копеек, и выдала билет.

— Кто еще не обилечен? — зычно поинтересовалась она. — На линии контроль!

Плюхнувшись на сиденье с никелированной ручкой, я протер запотевшее стекло, созерцая московскую суету.

«Наташа… Света… Дима… дядя Володя… — память выстраивала череду образов. — А Настя? А мама с папой? Старос? Суслов? Разве они не стали счастливее? А Рита?»

Чтобы пассажиры не видели, как задираются уголки моих губ в тихой радости, я уставился в окно. Автобус зафырчал и тронулся, покатив к Зелику.

«Верным путем едете, товарищи!»

Вторник, 25 октября. Вечер

Зеленоград, аллея Лесные Пруды

— А я твоим все равно завидую, — Рита, уютно пристроившись на переднем сиденье, рассеянно глядела за окно, на черный влажный асфальт, испятнанный желтыми листьями. — Чехословакия — это… Ну, не совсем, конечно, заграница, но все-таки…

— Давно в Париже не была? — улыбнулся я, сворачивая на Московский проспект.

— Лет девятнадцать — точно! — засмеялась девушка, и ее пальцы мимолетно погладили мою руку, лежавшую на руле.

— Ничего, будет и на твоей улице праздник… — наобещал я.

— …Когда перевернется «КамАЗ» с печеньем! — жизнерадостно подхватила Рита.

Выехав к родительскому дому, я «указал на дверь»:

— Любимая свекровь ждет тебя!

— Не задерживайся! — последовало строгое внушение.

— Да сейчас, машину только поставлю…