Шрифт:
Госпожа Солона подошла и, поколебавшись, по-матерински погладила его по голове.
– Ничего, - тихо сказала она, - продержимся. Заплати, как сможешь. Это не самое страшное, что может случиться с людьми.
«Вот именно, - ему в жизни не было так стыдно, - все поправимо, выход есть, а ты сидишь и скулишь! Взрослый мужчина, а ведешь себя как ребенок! Нужно отдать деньги госпоже Солоне, найти, наконец, работу, скопить нужную сумму и отнести господину Хэррингу, объяснив задержку… чем-нибудь, в зависимости от того, в чем ошибся торговец. Одолжить их, а не красть».
– У меня есть деньги. Я сейчас принесу.
Госпожа Солона расцвела, и с души его словно свалился огромный камень. Ситуация получилась непростая, но выход из нее виден, и он до него доберется. Льюис — честный человек, просто попал в сложные обстоятельства.
Поздним вечером он высыпал монеты из кошеля на кровать, решив пересчитать еще раз. Положил на ладонь деньги, полученные от торговца. Итак, у него есть три серебряных, осталось собрать…
За окном издевательски каркнул ворон. Словно расхохотался.
Льюис вздрогнул и поежился.
— Это всего лишь птица. Еще раз, у меня есть три серебряных…
Льюис посмотрел на ладонь и увидел на ней две монеты и уголек.
Уголек? Откуда он тут взялся? Льюис пригляделся и понял, что непонятная штука — не уголек, а монета. Но настолько черная, что и на монету-то не похожа. Фальшивка? Отчего же она потемнела, только что ведь была нормальной? Льюис бросил остальные монеты на кровать и принялся разглядывать черную. Нахмурился. На реверсе монет его родного города был маяк, а здесь - стилизованное изображение ворона.
Льюис перевернул монету. Сглотнул. Потер глаза и посмотрел еще раз.
— Пора спать, - дрогнувшим голосом произнес он, - привидится же такое. Спать, спать, спать.
Он собрал деньги в кошель, убрал его, задул свечу, разделся и нырнул под одеяло. Глубоко вздохнул, пытаясь подавить дрожь.
На аверсе черной монеты был вычеканен его собственный профиль.
Глава 3. Великий Ворон
Неделя выдалась нелегкой. Льюис устроился работать на почту и целыми днями разносил посылки по городу. Ему некогда было даже присесть, а есть приходилось на бегу или один раз в день, поздним вечером. Через несколько дней такой жизни у него начал болеть живот, а лицо осунулось и побледнело, как у чахоточного. Глаза запали и казались совсем черными. Льюис с досадой думал, что придется отложить деньги на поход к доктору, а посылку господину Р. Хэррингу получится доставить нескоро.
Почерневшая монета не изменилась: на ней все еще был изображен кто-то очень на него похожий. Но ведь за секунду до того монета выглядела иначе и потемнела у него на ладони. Была натерта каким-то красящим составом, проявляющимся от тепла? Кто-то над ним подшутил? Но что за шутка, на которую тратят столько золота? Скаредный торговец на такое бы точно не пошел.
К концу недели Льюис совсем измучился: полуголодные рабочие будни привели к тому, что в выходные он ел не переставая. Сытость наступала ненадолго, уже через пару часов в желудке царила пустота. Льюис попытался отвлечься походом в библиотеку, но не высидел в ней и пяти минут. Он отправился бесцельно слоняться по городу, надеясь напитаться его волшебством, однако сегодня яркое солнце и красота улиц только раздражали.
К тому же, он стал замечать воронов.
Птицы торчали перед библиотекой, садились на дерево, под которым он пытался устроиться в парке и громко, противно каркали.
Проклятое воронье слеталось на него, как на падаль.
Когда Льюис медленно добрался до дома и вошел в сад, то не сразу понял, почему в нем темно. А когда поднял, наконец, тяжелую, гудящую голову, то обнаружил в саду несколько десятков черных птиц. Они заполонили его и уставились на Льюиса блестящими, круглыми глазками, будто ожидая, что он вот-вот падет замертво, и тогда они начнут пировать.
– Кыш!
– неуверенно произнес он и взмахнул рукой.
Никакой реакции. Но если госпожа Солона наткнется на это сборище - может испугаться. Он сделал несколько шагов вперед.
– Кыш!
Птицы отскакивали у него из-под ног в самый последний момент, но не улетали, чего-то ожидая.
– Пошли вон отсюда!
– закричал Льюис, чьи нервы в последнее время были на пределе.
– Убирайтесь! Прочь!
Вороны взлетели с громким карканьем и хлопаньем крыльев, и он вошел в дом. Заперся, тяжело дыша, и через окно увидел, как птицы возвращаются.
– Ну, все. С меня хватит.
Наглых тварей необходимо было выдворить, но Льюис ощутил очередной приступ голода и завернул к кладовой. Сейчас, он только перекусит яблоком и займется этим. Хотя, какая из яблока еда? Можно отрезать пару кусочков копченого мяса и сыра - этого хватит. Доесть вчерашние булочки, госпожа Солона же просила… и еще вот немного супа осталось…
– Льюис!
Он моргнул и с ужасом уставился на надкушенную сырую картофелину в руке. Кладовая была разорена, словно в ней побывали очень голодные тролли и вымели все начисто. Ошметки и очистки валялись на полу рядом с ним.