Таким Эзархад представал по крайней мере в собственных глазах. У других негодяев-соратников — Мейганта и Асториссы — были собственные претензии на звание и трон верховного злодея. Как же они заблуждались! Эзархад не сомневался, что расправится с ними обоими. Надо только выждать удобный момент, когда все козыри окажутся у него в руках!

Вот поэтому-то Эзархад и пришел к храму Аларита. Ведь именно здесь хранится залог его окончательной победы!

Эзархад воздел к небу все четыре мускулистые руки — каждая была украшена татуировками, разноцветными шелковыми шарфами и многочисленными браслетами, которые тихонько зазвенели в тишине леса. Вот таким он и предстал перед обожавшими его воинами: трехметровый гигант с прекрасной бледной кожей, усеянной мириадами малюсеньких блестящих колечек и сверху донизу разрисованной древними колдовскими символами и зловещими кабалистическими знаками. Эзархад взирал на подданных огромными блестящими глазами, похожими на черные шарики, и испытывал глубокое удовлетворение. Как же перед ним не преклоняться? Разве он — не само воплощение красоты и величия?

— Скоро! — пообещал он войску совсем тихо, так что его могли слышать только ближайшие ряды. — Мои верные слуги! Скоро вы утолите свой страшный голод! Вам осталось ждать совсем недолго!

Воины яростно зашипели, сдавленно засопели и закряхтели от нетерпения. Совсем как малые дети! Эзархад одновременно любил их и ненавидел.

Они выдвигались на передовые позиции всю ночь — если сумерки в этом проклятом краю можно было назвать ночью. Тут никогда по-настоящему не темнело, а наступала какая-то ущербная полутьма: собственное свечение этого мира ослабевало, и на несколько коротких часов приходил мрак Улгу. Если завоевать эти края и воцариться тут в качестве верховного наместника Хаоса, возможно, получится подтянуть Владение Тени поближе, обуздав неистовую Яркую Периферию. Тогда сумерки станут подлиннее, а день — покороче.

Если сегодня все пойдет по плану, почти ничего невозможного для Эзархада не останется. Надо только заполучить этот камень!..

Перед Эзархадом предстал высокий и широкоплечий уродец в доспехах, обшитых кусками дубленой кожи и костями поверженных врагов, — его главный военачальник Крейгорн. Этот воин Слаанеша почти не уступал ростом самому Эзархаду. В исковерканном лице все еще угадывалось что-то человеческое, но при этом он весьма походил на горного козла: на голове у него росли загнутые рога. Крейгорн низко поклонился Эзархаду и произнес низким, но звучным голосом:

— Доброе утро, мой повелитель! Надеюсь, вы хорошо спали?

Эзархад едва кивнул Крейгорну и негромко ответил:

— Да, вполне… Все отряды уже на месте?

Крейгорн кивнул:

— Так точно, мой повелитель! Храм окружен с трех сторон. Изверги и демоницы зашли в тыл и ждут на склоне горы. Адские Наездники и остальные воины расположились на флангах, а ваши наилучшие части находятся в авангарде и готовы нанести удар.

— А наши дуардины? — спросил Эзархад.

— Саперы вели земляные работы всю ночь и, по последним донесениям, уже подкопались под наружную стену.

«Идеально».

Эзархад довольно кивнул и пошел дальше, бряцая подвешенным к поясу роскошным длинным мечом в изысканных ножнах, усыпанных драгоценными камнями.

Благодаря огромному росту и зловещему облику Крейгорн совершенно естественным образом стал одним из командиров полчищ Хаоса. Конечно, воины околдованы красотой Эзархада и его неподражаемой жестокостью, но крылось в Крейгорне нечто такое, из-за чего доверять ему до конца было нельзя. Пожалуй, Крейгорн вел себя слишком самостоятельно. Не сохранилась ли в нем частица самоуверенности и свободной воли?.. Как бы то ни было, за ним требовалось следить внимательнее.

Наблюдательный пункт устроили совсем рядом, под укрытием густых сосен. Эзархад раздвинул ветви с пышной хвоей, и перед ним открылся с высоты восхитительный вид на небольшую долину между двумя отрогами величественной горы. Прямо перед Эзархадом с высокой отвесной скалы срывался бурлящий водопад. Поток низвергался в обширное взбаламученное озеро, вырытое водой на уступе. В этом естественном древнем котле волны кипели и бурлили, а затем изливались через край, каскадом спускались по огромным каменным ступеням и становились рекой в низине.

Там, на скалистом, окутанном влажной дымкой утесе, под которым бурлило горное озеро, вожделенный храм Аларита безмятежно нежился в лучах мягкого утреннего солнца. На расстоянии он казался тихим, мирным и совершенно не способным отразить нападение свирепого полчища Эзархада. Высокие остроконечные крыши и башни сгрудились за мощной и толстой внешней стеной. На территорию храма вела узкая дорожка, внутрь можно было попасть через одни-единственные ворота.

«Две тысячи. Нет, три тысячи! — лениво прикидывал Эзархад, сколько воинов потеряет при наступлении. — Впрочем, какая разница?! Тысячей больше, тысячей меньше. Мне нужно сокровище, что лежит внутри!..»

— Сколько защитников может быть в храме? — спросил Эзархад, не сомневаясь, что Крейгорн все еще ошивается у него за спиной. Впрочем, ответить помощник не успел. В этот момент из тени, сгустившейся под деревьями, вынырнула худощавая, укутанная в черное фигура. Она проскользнула к величественному и прекрасному Эзархаду с грацией гибкой пантеры. Это была Тирирра — начальница всех ищеек, разведчиков и шпионов Эзархада. Ее плавные, текучие и совершенно нечеловеческие движения заставляли думать, что она сама соткана из клубов дыма, подобно Обитателям Ночи с равнин Шаиша, Владения Смерти. Тирирра носила тени подобно тому, как большинство воинов носили безвкусные шелковые наряды, усыпанные самоцветами. Даже Эзархаду всегда становилось не по себе, когда она ловко и неожиданно возникала из ниоткуда. В такие моменты он чувствовал себя неприятно удивленным. Следовало бы изобрести способ всегда узнавать о ее присутствии, и желательно такой, чтобы она не смогла этому никак помешать. Подчиненные должны знать свое место.