– До моего отъезда из страны, мы слегка повздорили. Вот я и приехал сюда, чтобы поговорить с ней. Признаться, в мои планы не входила встреча с вами, знакомство с семьёй и уж тем более ночёвка у Вас. Но не скрою, что я рад этому стечению обстоятельств. – Держи лицо, Антон.

– Рад, значит… - Александр Петрович пристально наблюдает за каждым движением брюнета, и спустя десять секунд, которые показались Горькому вечностью, отводит взгляд ему за спину. – О! Доброе утро, милая!

Лицо мужчины преображается от улыбки, которую он дарит…

Горький оборачивается и его жёсткое резиновое сердце пропускает несколько ударов.

Она такая… Блять. Кровь так сильно начала пульсировать в его висках. Кажется, ещё немного, и башка лопнет. От той гаммы эмоций, что взорвалась внутри него. Рёбра хрустят от того, как глубоко он вдыхает кислород.

– Доброе утро. – Так тихо и немного сипло произносит девушка и нежно улыбается папе. А затем переводит растерянный взгляд на парня. – Вы уже не спите… - Поправляет растрёпанные волосы и обхватывает свои плечики тоненькими ручками. – Я думала, что я первая. – Стараясь взять себя в руки и в прямом и в переносном смысле.

– Чай? Кофе? – Александр внимательно наблюдает за переглядыванием молодых людей. Краем глаза рассматривает устрашающую татуировку на спине парня, что повернулся к мужчине полубоком.

– Чай. – Варя делает шаг вперёд и тормозит. Словно опомнившись. Оглядывает себя. – Минуту, я переоденусь и почищу зубы.

– Конечно, дочка. – Мужчины провожают глазами сонную девушку, и в кухне повисает многозначительная тишина.

Каждый думает о своём и хлебает остывший кофе. А что тут скажешь? Всё равно, и один, и второй останутся при своём мнении.

– Антон? – Резкий и немного грубоватый голос вырывает Горького из пучины его неоднозначных мыслей.

– М? – Поднимает глаза на главу семейства.

– Ты не обидишь мою дочь. – Не вопрос. Утверждение, не приемлющее иного исхода событий. – Ты понял меня?

– Безусловно. – Отодвигая свою кружку. – По-другому и быть не может.

Говорит и сам себе, конечно же, не верит. Но мастерски преподносит это её отцу. Так, что тот, даже не должен сомневаться в словах, сказанных парнем.

– Я надеюсь, что мы друг друга поняли.

– Не беспокойтесь об этом, Александр Петрович. Я скорее себе пальцы сломаю, чем обижу Варю. Я не за этим сюда приехал...

Решив, более не задерживаться, Горький, проводив главу семейства Костиных, принялся собираться сам.

Остальные члены семьи проснулись незадолго до того, как Александр уехал на работу. Ходили вокруг и раздражали тем, что не давали покоя и хотя бы пяти минут, чтобы побыть наедине с Варей.

– Проводишь меня? – Уверенный в её отказе, Антон оказался совершенно не готов услышать «да». Да ну на хуй!

Попрощавшись с её родными и поблагодарив за радушный приём, Горький переступил порог этого дома. Девушка накинула на себя лёгкую спортивную кофту и, схватив ключи, бросила своим « Я сейчас!»

И вот сейчас, кое-как уговорив её сесть в знакомый до боли ей автомобиль, он ждал. Сам не понимал, чего он ждал. Желание схватить девчонку и сгрести в охапку сдавливало его внутренности и не позволяло расслабиться. А она, выпрямив спину, словно стойкий оловянный солдатик, смотрела вперёд. Вдаль. Не имея конкретной цели. Просто в никуда.

Пошла за ним, не давая себе отчёта в действиях, на автомате. И оказавшись в салоне его машины, такой большой и одновременно маленькой в этот момент, девушка пыталась вдохнуть побольше. Но что-то не давало ей этого сделать. А именно – Он.

– Зачем ты приехал? – Срывается с её языка, и она хочет его прикусить.

– Я хотел увидеть тебя. Ничего нового. – Казаться спокойным становится всё сложнее. Брюнет не способен выкинуть из головы тот факт, что этот придурок Алекс касался его Вари. Что именно они делали в его отсутствие? Как именно этот идиот трогал её? А ведь он трогал… конечно же трогал. И эта мысль заставляет Горького сжать кулаки и ощутить, как свои же коротко остриженные ногти впиваются ему в ладони.

– Не понимаю для чего. Я ведь написала тебе, что не буду ждать… тебя. – Она продолжает говорить, всё так же, не поворачивая голову в его сторону. И это ужасно бесит. Бесит так, что хочется схватить своенравную девчонку и встряхнуть хорошенько. Так, чтобы её голова закачалась из стороны в сторону. Чтобы стёрла со своего лица это блядское равнодушное выражение! Сука. Она такая сука… проносится в его дурной голове и парень стискивает зубы до лёгкой и отрезвляющей боли. Брюнет так зол на неё и одновременно с этим у него словно открылось второе дыхание рядом с ней.