Ключ едва провернулся в замке, но перекошенная калитка оказалась незапертой и открылась с большим трудом. Втайне надеясь увидеть мужа дома, Ниночка прошла между кустами сирени и пахучего жасмина. Вокруг темнота, хоть глаз выколи, а на ступеньках сидела тетка Тамара в ожидании племянницы с выручкой. От неожиданности Нина вздрогнула и молча прошла мимо вглубь двора, где к соседскому забору сиротливо жалась кособокая, глинобитная времяночка.

– Сигнализацию не забыла включить? – первым делом поинтересовалась сердобольная родственница, пока Ниночка открывала ключом дверь нового жилья. Мужа дома не оказалось, и настроение сразу испортилось.

– Сделала так, как вы велели. Вот деньги за водку и сигареты. – Она резко протянула свернутую бумажку.

Тетка бережно развернула, пересчитала прибавку к зарплате, потом подумала и несколько бумажек протянула обратно.

– Твоя половина.

Ниночка с долей презрения посмотрела на жалкое подаяние и денег не взяла. Тогда Тамара уселась возле дверей на выщербленную табуретку. Облокотившись о стол, пухлой рукой подперла щеку, запаслась терпением и стала выжидать удобного момента. К характеру племянницы она приноровилась давно, еще шесть лет назад, когда поближе узнала, что такое Нинка и с чем ее можно есть.

Племянница на притихшую тетку даже глаз не подняла. За занавеской быстро сняла кофтенку, обрядилась в простенький халатик и на квадратном низеньком столе принялась готовить тесто для сырников, но долго молчать Тамара не умела.

– Вот ты дуешься на меня, а зря, – начала она издалека и старалась говорить аккуратно, выговаривая каждую букву, особенно шипящие. – Лишняя копейка никому еще не мешала. Сколько без работы сидела на моей шее, я хоть слова сказала? Теперь зарплату будешь получать. Плохо что ли? Родная мать о тебе так не позаботится, как я…

Ниночка незаметно скривила губы и на черный блин электроплитки выставила чугунную сковороду. Полюбившиеся сырники жарились на такой лучше всего, никогда не пригорали.

– Ухмылки свои для мужа прибереги. – Тамара беглым взглядом окинула затхлые апартаменты с низким потолком. – Кстати, где Борька твой? Опять к мамочке под теплое крылышко убежал? Да, Нинка, прогадала ты с мужем, а я говорила…

Последней фразой заканчивался всякий разговор, когда тетка пыталась научить племянницу уму-разуму. Борис, как кость в горле, мешал ей дышать: и проглотить нельзя, и грызть неудобно. Ниночка научилась пропускать такие нравоучения мимо ушей и особого внимания на возрастное брюзжание не обращала, ловко лепила из творога сырники, выкладывала на разогретую сковороду.

– Ладно, – смилостивилась Тамара. – Бабу Нюру я покормила, полы в доме протерла. Она уже спать улеглась с петухами. Завтра хлеб прими, я только к обеду в ларек загляну. На рынок утром сбегаю, свежих карасей захотелось. Справишься? Нет?

Ниночка молча кивнула. Черные крашеные волосы, собранные в конский хвост, плавно качнулись в ответ. «Чистая ведьма», – подумала тетка, вильнула покатым бедром, и через время послышалось, как скрипнула калитка. Тяжело выдохнув, Нина устало опустилась на табурет, заварила чайный пакетик и, подперев рукой подбородок, бессмысленно уставилась в темноту хозяйского сада.

До свадьбы жизнь у нее была сахарная. Когда шесть лет назад явилась она в Краснодар с фантастической мечтой поступить в институт, тетка, и до этого имеющая особый интерес к Нинке среди многочисленных родственников подрастающего молодняка, приютила ее по доброте душевной и куском хлеба никогда не попрекала.

Жили хорошо, дружно. Муж тетки, Илья, грузный мужчина с широким, приятным лицом, только радовался такому подарку судьбы. Своими детьми супруги Гносенко так и не обзавелись, за сорок лет успели друг другу поднадоесть, но до банальных ссор дело никогда не доходило. Тамара слыла женщиной отходчивой, долго в себе зла не держала и при удобном случае всегда шла на компромисс, регулируя мирные переговоры стопочкой первоклассного самогона и мраморным салом собственного изготовления, нарезанным тончайшими ломтиками.

Дом супруги успели выстроить еще до перестройки – добротный из красного кирпича под шиферной крышей, все силы и сбережения на него положили. Прохладный в жаркое лето и теплый в слякотную зиму имел он три просторные комнаты, одну изолированную и две проходные, имел большую кухню, подвал и все необходимые санитарные удобства. Гордился дядька и теплым гаражом, и слегка потрепанной, но в отличном состоянии «ласточкой» ВАЗ 2106, на которой последнее время занимался частным извозом. Тетка Тамара торговала в хлебном ларьке недавно, всего пару лет, и до этого, сколько помнила Ниночка из разговоров матери, всегда держалась торговли, поближе к деньгам, к левому заработку. В роду Телешевых у всех женщин прослеживалась исключительная черта – деньги считать.

Мать Ниночки в станице работала кассиром в заготовительном малом предприятии по сельхозпродукции, а по-простому, семечки жарили и по пакетикам фасовали. Старший брат с отцом гусей разводили на арендованном водоеме. После того, как в одну ночь вся птица полегла от неизвестной болезни, взялись за разведение карасей. Новый бизнес не задался, рыба размножалась неохотно, лишних денег в семье не водилось, а если и перепадала какая-то копейка, то мать откладывала ее на черный день. Дочь смутно догадывалась о приближении такого дня и после одиннадцатого класса решила бежать в город. В выборе профессии опять сыграла важную роль семейная наследственность, а диплом бухгалтера компенсировал и отцовский сарказм, и материнскую слепоту, профессия оказалась что ни на есть денежная. Тетка Тамара всячески способствовала желанию племянницы получить образование и спасательным кругом держала девочку на плаву, пока та заканчивала учебу и подыскивала место работы…